Ох, не теряйте, бабы, бдительность! Особенно рядом с мужиками, тем паче, с красивыми!
Я едва успела представить, как накидываю ещё тёплый плащ на плечи, как прихорашиваюсь, крутясь в нём перед зеркалом…
А этот подлец, как только я вцепилась в рукав, дёрнул ткань на себя, увлекая обратно в ловушку не только своё добро, но и своего пленителя!
— Позвольте пригласить вас в мою скромную обитель, — прошептал он, роняя меня на сгиб локтя и наклоняясь к самому лицу. — В тесноте да не в обиде, верно?
Очумевшая от собственной безнаказанности мышь, задев край покрывала, выскользнула из-под кровати, привстала на задние лапки, пошевелила носом, принюхиваясь. Прикормленный кот считался моим ровно до порога, после чего гордо разворачивался и убирался восвояси, не заботясь о том, порывается ли кто-нибудь ночами сожрать руку, колбасу ему дающую. Поэтому мы с мышью жили относительно мирно и взаимонезависимо: она старалась не гадить в совсем уж видных местах, а я иногда оставляла ей кусочки сыра, приправленные неизменным пожеланием подавиться.
Мышь подозрительно уставилась на замершую посреди комнаты парочку, вытянувшись в струнку и раздумывая, хватит ли ей только хлеба или зрелищ всё-таки тоже хочется.
— Пшла! — не выдержала я, махнула на неё и тут же, покачнувшись, обвисла на руках нахального воришки.
— Осторожнее, миледи, так же и урониться недолго! — предупредил он, не позволяя мне при этом ни урониться, ни выпрямиться.
Я брыкнулась, но, то ли у Виса имелся опыт общения с брыкающимися женщинами, то ли я сделала это как-то крайне неубедительно. Он перехватил ногу, словно в танце закидывая себе на бедро, и заставил отклониться ещё сильнее, окончательно теряя равновесие.
— Так прокляну, что до гробовой доски меня помнить будешь! — пригрозила я, то ли надумывая, то ли взаправду ощущая затылком приближающийся пол.
Он осклабился и провёл кончиком носа вдоль моей шеи. Игриво прошептал:
— А ты опасаешься, что я забуду тебя без проклятья?
О, дружок! Я гарантирую, что ты меня не забудешь! Ни с проклятьем, ни без него! Вот погоди, только отпусти меня…
Попытка расцарапать нахальную физиономию провалилась, а чтобы перевести дух и добраться до побрякушек-амулетов на груди или до одного из замаскированных под браслет требовалась хотя бы пара секунд. Хотя что там у меня в загашниках? Туман-трава, сплетённая в косицу на запястье? Так оба задохнёмся от чадящего дыма, как только я сорву украшение. Огненный цветок на шее, залитый смолой и привешенный на верёвочку? Нет уж, я ещё планирую пожить в этой милой маленькой избушке. Камешек, заговорённый от дурного глаза вообще редкостная ерунда: самый дурной глаз в городе у меня, а ссориться с ведункой никто в Холмищах не рисковал. От бус с замершими цветными дождевыми каплями и вовсе толку никакого. Погоду, конечно, поправить легко можно, государыня Туча с готовностью отзывается на глухой стук своего подарка, но от скалки всё одно было бы больше проку, чем от всех колдовских талисманов вместе взятых.