Я небрежно оперлась на лопату. Копать и правда не хотелось.
— И что предлагаешь?
Не доискавшись признаков жизни у Лиля, Пень прикрыл его мешком, укоризненно покачал заросшей ковылём головой.
— Там, к ручью ближе, бесхозная медвежья берлога. Пошли, покажу.
— Ну показывай…
Поднатужившись, я таки доволокла тело до места. Собиралась сделать это торжественно, даже полную упрёков речь подготовила, но так измоталась и хотела пить, что попросту пнула мужика в яму. Сверху остались торчать красные щегольские сапоги.
Я любила тебя, самодовольный ублюдок. Так, как только может любить уже многажды обжёгшаяся о жизнь женщина. И, честное слово, я могла бы сделать тебя счастливым. Если бы ты захотел…
«Только погреться холодными вечерами и годишься»… Ты не представляешь, как иногда недостаёт именно этого.
Я вдохнула как могла глубоко, подавив всхлип. Старик точно не расскажет никому и не станет смеяться, но оставаться сильной нужно даже наедине с собой. Тогда, возможно, через много, очень много лет, сама начнёшь в это верить.
Хотя бы запах не меняется. Каждую весну десять, пятьдесят, сто лет назад… Он всегда именно такой. Сладкий, липкий, душистый, полный надежды. Каждый год весна заставляет меня глупо на что-то надеяться.
Красные щегольские сапоги дрогнули, и я едва подавила порыв хорошенько припечатать их лопатой. Вместо этого для вида накидала сверху немного земли, по большей части состоящей из перегноя и прелых листьев, и заключила:
— Надо бы помянуть засранца, как думаешь?
— Это уже без меня, — скривился Пенёк и пояснил: — Люди — мерзкие.
— Не могу не согласиться, — усмехнулась я. — И именно поэтому с ними интересно иметь дело.
Я закинула лопату на плечо и, не оборачиваясь, потопала обратно к городу.
* * *
Ворота так и остались настежь. Пришлось опереться плечом о столбик, заодно переводя дух и скрывая позорную одышку, чтобы стражники обратили на меня внимание. Один, опустивший нагретый солнцем шлем на нос, только глянул и равнодушно мотнул головой: проходи, мол; второй, лениво перебрасывающий кости с кем-то скрытым широкополой шляпой, приветливо поздоровался.
— А чего без мешка? — чтобы хоть разговором развлечься, поинтересовался он.
Я удивлённо приподняла брови:
— Ну как же? Ещё утром честно сказала, что труп хоронить иду.
Верно. Так и сказала. Мужики тогда захохотали, выпуская меня из города, и не подумали взаправду осмотреть: ведьма, что с меня взять… Не поверили и теперь.
— Да тьфу на него, на труп-то! Мешок хороший был, могла бы и поберечь! — всё так же добродушно захехекал мужичок, локтем тыкая приятеля, чтобы похвалил шутку. Но тот ничего не ответил, взгляда не поднял. Бросил кости — ровнёшенько три шестёрки. Жулик!