Едва Захарова вытягивает ногу вперёд, как за поворотом предупреждающе мигает фонарик мобильного телефона бандита. Вспыхнул, мазнул по фанерным рядам в отдалении и потух. За эту секунду Вероника видит, что стоит возле приоткрытого шифоньера цвета «бамбук», за ним высится ещё один, дальше свалены какие-то плиты в упаковочной бумаге.
В темноте бандит сворачивает в проход к Веронике и останавливается, прислушиваясь. До него не больше пяти метров, женщина чувствует это своим обострившимся инстинктом жертвы. Если он опять зажжёт фонарик – ей конец.
– Ты тут, Снегурочка? – угрожающе шепчет грузчик. – Иди ко мне, я твой Дед Мороз.
Призыв адресован в никуда, бандит её пока не видит. Он и вправду зажигает фонарик, узкий луч падает немного в сторону от Вероники, наискосок, выхватывает раззявленные пасти комодов, поставленные на попа односпальные диваны. Ожидая в любую секунду быть обнаруженной, связанная Вероника делает шаг прямо в недра шифоньера и встаёт за ту дверку, что прикрыта плотнее. Жалкое и нелепое убежище, впрочем, выбирать не из чего. Днище чуть скрипит под массой женщины, но, похоже, охотник не слышит – его отвлёк шум на другом конце склада, где в потёмках бродит его второй коллега.
– Ау-у, маленькая? – зовёт бандит в проходе.
Вероника перестаёт дышать, зажмуривается, представив себя сгустком пустоты без цвета, вкуса и запаха. Слышно, как бандит втянул носом воздух, ловя ноздрями аромат женской косметики, мокрых трусиков, театрального грима. Захарова тоже отчётливо обоняет запах врага: мужское дыхание пахнет солёной рыбой, алкоголем и табачным дымом. Луч бежит вдоль прохода и гаснет. Едва посиневшая Вероника хочет выдохнуть, фонарик загорается снова, нашаривая что-то на полу. С ужасом Захарова видит, что неподалёку блестит оброненная ею с костюма переливчатая снежинка.
Преследователь тоже разглядел улику, подошёл ближе, мягко ступая ногами в носках. Выключил фонарь, постоял, прислушался. Снегурочка замирает внутри шкафа, упираясь в боковину спиной и связанными руками. Ей мерещится, что от неё разит как от косметического салона, что удары её сердца звучат громче выстрелов из пушки, а молочно-карамельные колготки потрескивают на ляжках между ног, будто ломкие ледышки на поверхности ручья.
Помедлив, бандит распахивает дверцу соседнего шифоньера и освещает внутренности фонариком. Никого. Подбирает улику, прячет в карман и уходит дальше – без света.
Отпустив неприятеля подальше, Вероника бессильно выползает из шкафа на цементный пол. Виски разрывает от подскочившего давления, в ушах шумит, как у подножия Ниагарского водопада. Рискуя в любой миг получить в спину вспышку света или удар кулаком по затылку, Захарова на носочках бредёт в противоположную сторону от той, куда ушёл грузчик Сивый, пропахший селёдкой. Через пять метров женщина сворачивает в проход налево и движется зигзагом в восточное крыло сборочного цеха, стараясь не находиться подолгу в одном проходе, петляя и путая следы.