− Так и не поняла, почему ты отказался от скриптории?
− Не хочу.
− Но есть же причина.
− Тоня! Ты как никто должна понимать, что это целый день проводить за столом, писать…
− Ну и что. Прекрасная, непыльная работа.
− Рука устаёт, ты разве не знаешь? Ты писала хоть раз пять часов подряд? Все пальцы болят. Это не по линейке чертить. Постоянно думать. Вязь, скоропись – это не просто, это очень тяжело.
− Но или вязь, или скоропись. Один вид шрифта.
− А гравюры, а буковицы, а криптограммы?
− Это графика. Тебе же обводить.
− Тоня! Ты не понимаешь – обводить, а всё равно в оригинал смотреть, там разный нажим, разная толщина. Работа адская просто.
− Надо думать, если не смогли создать компьютерные программы.
− Тут дело в принтере, программы в принципе реально сделать, может они и есть. Принтер не может напечатать как в оригинале.
− Не может быть, Антоний. Не может такого быть. Принтер всё прекрасно печатает, любое печатает.
− Говорю тебе – различный нажим, различную густоту чернил не угадаешь в принтере.
− Всё это копируется, Антоний.
− Видно не всё, если им нужен писарь.
− Странно. Мне этого не понять никогда.
− Точняк, Тонь! Это причуды богатеев. Тут дело не только в принтере, понимаешь: есть потребность в рукописном, дело престижа для церковника, когда он, например, службу служит. Батюшкам для статуса лучше рукописные. Там они в церкви своей пока не перестроились. Староверов говорил: нет конкурентов. Допустим, программистов, химиков для чернил, для производства бумаги, технологов можно найти. Но Староверов сечёт в экземплярах. Он ходячий каталог всех этих старинных книг. Он мне рассказывал, как купил книгу 16 века на рынке у перекупщика. Они барыги страшные, эти перекупщики, так продал за бесценок – барыга со стажем не знал о ценности книги. Тут тонкий момент. Староверов эту книгу отдал в отдел центральной библиотеки иностранной литературы – так ему теперь смотрительница отдела редких книг любую копию позволяет снять, даёт на вынос бесценные экспонаты. Староверов психолог. И связи у него обширные. Это я всё к чему. Я ему позарез нужен, вот к чему. Староверов говорил, что для музеев только принтер, а коллекционеры под лупой рассматривают. Это кропотливая работа. Вот это стоит дорого.
− А сколько? – наивно спросила Тоня.
− Сам не знаю порядок. Коллекционеры часто больные люди. У них страсть.
− У нас тоже такие есть на даче. К папиному другу капсулы времени приезжают восстанавливать из пепла.
− Не понял. Старые автомобили. Иногда даже ретро, а не хлам.
− Так и ретро-пробеги проводят. Здесь недалеко. И с рукописными древними текстами приблизительно то же.