Я вернулся к ней:
− Тоня! Сейчас придут друзья, посидим и поболтаем. Ну не могу я сейчас, извини. Умоляю, подожди!
Не мог же я её прогнать, да и, зная её характер, уверен, она не ушла бы, ещё бы кинулась сливы подбирать. Вид у неё стал несчастный, побитый, она поправилась за год: смотрела преданно, но непреклонно, упрямо, по-волевому, как прапорщик на военных сборах. Я решил: пусть будет, как будет. И вернулся к гостям. Я был сама любезность и боялся признаться: хочу показать Тоне, какой я необыкновенный и обворожительный. Мамочки таяли от моих стихов, моих разговоров и заученных с аниматорами сценок-шуток. Какой-то отец, завалящий и худой, явно знавший когда-то лучшие дни, смотрел на меня угрюмо, враждебно, нелюбезно, даже агрессивно. Ревнивец. Вышел на террасу Савва. Он стал спрашивать мамочек, как вообще впечатления и так далее – типа он такой пиар-менеджер. Они стали отвечать, я знал: Савва их не слушает, но прилежно кивает. К моему счастью аниматоры закруглились, дети подрались из-за последней шоколадной фигурки Михайло-жнеца. Официанты в срочном порядке вынесли ещё фигурки – у нас их всегда навалом − не помогло, кто-то из детей расплакался, все стали разбирать шары и уходить. Детские праздники часто заканчивались драками, я давно к этому привык. Дети устают и начинает требовать всего-всего и побольше. Мы с Филипчиком, замурованным в ростовую куклу Михайла вручали волшебные кульки. Это действовало на обиженных стопроцентно, но и стоили эти подарки недёшево. Оговаривая прайс, я всегда просил не экономить на заключительных персональных наборах с символикой ресторана. Наборы − как шлейф на празднике, как частица воспоминания, в волшебном кульке были съедобные именные открытки, милые душевные, пастила, нуга и медовые ручной росписи пряники… По тропинке к террасе прихрамывал Дан – во время последней нашей поездки он разозлился, ударил ногой по покрышке, непонятным образом отбил пятку. Жорыч обычно всегда сидел с нами. Но сейчас он уехал в мэрию – его вызвали для подготовки дня города. Я подумал, что Тоня пришла довольно кстати – Жорыча ввечеру нет, это редкость.
Я представил Тоню. Дан нагло пялился, всем показывая, что он-то старый знакомый. Филипчик подмигнул, принёс четыре прибора.
− Слышал о вас, Тоня – сказал Савва обворожительным голосом, он явно был заинтригован. – Варенье ваше дегустировали.
Прикатили подносы с закуской – мясо с грибами и салат − повар по привычке приготовил четыре порции (Жорыч же), а так бы мне пришлось идти просить на кухню. Савва разлил вино.