Чем дольше я находился в ванной, тем меньше хотелось выходить. Что-то невидимое, вязкое, накрывало меня, не давало успокоиться, просто сесть, как например вчера, и полистать детские книги под специальной лампой. Позвонила мама, огорошила, что переночует в Москве – она решила, кроме посольства зайти в консульство за документами насчёт меня, «обрадовала», что задержится: какая-то нелепая справка будет готова лишь завтра, а без неё никак, можно подумать, что справки сами себя готовят… Я запаниковал:
− В век высоких технологий какая-то справка?!
− Понимаю, Антоша, – безобразие. На том и стоят.
− Мама! Где ты остановишься?
− Не волнуйся. Я хостел сняла на ночь.
− Мама!
− Ну а что? Переночую.
К вечеру мне стало совсем не по себе. Я сел в ванну, в кармане зашуршало письмо Инны. Сейчас придут, найдут письмо и тогда точно прикончат – это улика против них. Нет! Я хочу жить! Жить долго и счастливо! Я сжёг письмо в пепельнице, а пепельницу разбил и растоптал. Я стал маниакально перемещаться по квартире и выть. А ночью я проснулся от звонка в дверь. Я подошёл к двери, посмотрел в глазок – стояли Инна и Баскервиль. Меня абсолютно не смутило, что вижу их на удивление чётко. Баскервиль держал пистолет. Значит, Инна тоже лгала: Баскервиль жив и пришёл меня добить. Я крадучись отошёл от двери, заперся в ванной, сел в ванну и задёрнул шторку, и почувствовал, что в квартиру вошли… Отлично, что я сжёг письмо, я ничего не знаю, ни о чём не догадываюсь. Они шарились, они что-то искали и угрожали мне последними словами… Они искали письмо! Я не знал, куда мне деться, я взял телефон, свет экрана больно ударил по глазам, очки куда-то запропостились. Я нашёл номер Староверова и решил ему всё написать. Но буквы на экране я не видел. Буквы плыли, но я писал, писал, чтобы потом смогли прочитать следователи, я всё ему высказал: он – убийца!
Староверов тоже оказался у меня под дверью. Но я хитрый. Я прятался в ванной. Рядом со мной притаились у двери Инна и Баскервиль. Тогда Староверов позвонил, карман завибрировал, я ответил – телефон-то в кармане.
− Не впущу и не надейтесь!
− Антоний! Впусти меня! – услышал я сразу из двух источников: из-за стены и с задержкой − из телефона…
Я вышел из укрытия – в квартире тихо. Я посмотрел в глазок и ничего не увидел, кроме тусклого света. Я не собирался пускать убийцу.
– Антоний! Я сейчас вызову МЧС и мы выломаем дверь! – сказали из-за двери и из телефона Староверов. Эхо… странное эхо…
Помирать – так с музыкой, я достал из кармана связку с ключами, отомкнул.