Шум, чуть приглушенный закрытой дверью, заставил меня отвлечься от размышлений и прислушаться. Я чуть напряг слуховые аппараты — и услышал слегка недовольное:
— Павлик, если ты сейчас не успокоишься — я тебя за штаны подвешу на люстре. И оставлю так до завтра.
— Маруся, ну мне скууууучно! — произнес мужской голос.
Так, стоп. Мужской?! Прежде чем я успел себя остановить, моя рука сама повернула ручку — и уже через секунду я застыл на пороге кабинета рыжей. И стал свидетелем прелюбопытной картины.
Мари, буквально повалив на стол какого-то паренька, пыталась отобрать у него, по всей видимости, какие-то свои бумажки. Тот же, в свою очередь, зажал их в вытянутой руке и, хохоча, пытался вывернуться из довольно тесных объятий. Услышав хлопок двери и мое деликатное — а таким ли оно было? — покашливание, замерли и обернулись. Ойкнув, Мари буквально слетела с паренька и поправила чуть задравшуюся футболку, а волосами усиленно пытаясь прикрыть румяное лицо.
— Данчук! Ты что тут делаешь? — тяжело дыша, поинтересовалась она.
— Да вот…услышал шум, — тут же нашелся я, — Решил проверить, вдруг тебя тут убивают.
— Скорее, она кого-то расчленяет, — проворчал парень, поправляя свою одежду и самодовольно улыбаясь.
Я отметил, что он совсем еще юный — лет шестнадцать, не больше. Короткие волосы, уложенные в замысловатом беспорядке, имели светло-медный, почти янтарный оттенок, и это навело меня на мысль, что мальчишка — брат нашей девочки. А глаза — вызывающе и даже как-то дерзко прищуренные, насыщенного синего оттенка — только подтвердили мою мысль. И это принесло мне такое облегчение, что я даже растерялся от такого наплыва эмоций.
— Павлик, сейчас договоришься, — пригрозила Золотцева, и я вспомнил, что именно так и звали её младшего брата, — Позоришь меня перед коллегами.
— Так, значит, ты Паша? — решил уже и я вступить в этот разговор, — Слышал о тебе много забавных вещей. Я — Андрей Данчук.
— Андрей? Тот самый? — вскинул одну бровь юный Павел.
Я перевел вопросительный взгляд на Мари, пытаясь понять, что имеется в виду под фразой «тот самый». К моему удивлению, девушка покраснела пуще прежнего и поспешно сказала, явно силясь заткнуть брату рот:
— Да, Павлик, тот самый знаменитый танцор. Мой брат, кстати, тоже балуется танцами. В тайне от мамы, конечно.
— Вот как? — усмехнулся я, — Растет маленький бунтарь?
— Нужно же продолжать династию, — ухмыльнулся мальчишка.
Хм, а он мне начинает нравиться. В нем чувствуется крепкий внутренний стержень. Такой же, помнится, выбесил меня в его сестре. А потом и привлек с той же силой, заставляя весь мой мир перевернуться с ног на голову.