Но мне показалось, что прозвучало это как одолжение. Типа, мы и без тебя всё знаем, но из-за большой любви готовы слушать что угодно. Как родители с повышенным вниманием слушают выводы своих несмышленышей.
Конечно, мне не понравилось, что всерьёз мои слова не принимают, но времени было мало, поэтому я отмахнулась от подозрений — потом поговорим на эту тему.
— Твой дядя устроил здесь тоталитарное общество, где его почитают, как бога! — сообщила я свой ужасный вывод, а Ли с капитаном переглянулись понимающе. — Он зомбирует людей, и они живут строго по его указке! Его осколки думают, что свободны, а условия жизни на Фениксе — как в тюрьме! Мне кажется, их надо спасать и возвращать в коалицию к нормальной жизни.
Ли спрятал усмешку в кулак, а Ра погладил меня по голове.
— Тая, не спеши, — снисходительно прервал меня дар капитан, — я тоже не одобряю тоталитаризм и всякие культы личности, но дело в том, что ты немного не понимаешь реалий нынешней Вселенной. Я потом тебе расскажу подробнее и многое покажу. А сейчас просто попрошу поверить мне на слово: тебе очень повезло с распределением на Глизе-581, но ты целый год прожила как в вакууме. Однако многим другим переселенцам и жителям отсталых планет и тех, которые пока в коалицию не вошли, повезло куда меньше. Так вот если дядя берет под своё крыло именно их, я прекрасно понимаю, почему они считают его божеством и готовы преклоняться.
Я пораженно застыла. А правда, с чего я нарисовала свою картину мира, где в коалиции сплошное благоденствие? Ведь мы в медпункте и новостей практически никаких не получали, жили тихо. Да и не стремилась я копаться в политике. В дела коалиции не лезла. Стало немного жутковато.
— Может, тебя переправить на «Разящий»? Полежишь в релаксаторе, а мы с Ра пообщаемся с дядей, — заботливо предложил Ли, и я мигом отмерла.
— Нет-нет, я пойду с вами! Я должна знать судьбу своих екчей и семьи Звягинцевых. Я не смогу спать спокойно, если не буду уверена, что они не пострадали из-за меня.
— Он тебе так дорог? — глухо и нарочито безразлично спросил Ра, но я-то видела, как раздувались его ноздри.
Протянула руку и вложила её в его ладонь.
— Как светлое детское воспоминание, — заверила, заглядывая в фиолетовые глаза. — Как крупица прошлой жизни. Не больше. Я просто не хочу потерять или омрачить то единственное, что осталось у меня от Земной жизни. Сейчас мы с Захаром совершенно другие, чужие друг другу люди, но если я буду знать, что из-за меня он, его жена и дети пострадали, я перечеркну всё хорошее, что у меня осталось. Понимаешь?