Прошлое в настоящем, сама история. Когда Рим и Афины бились за право проведения Олимпиады на своей территории, выиграли Афины. На что мэр Рима сказал: «Ничего, Рим подождет. Что такое для Рима тысяча лет?»
Я обожала эту шутку, которая вовсе и не была шуткой.
– Вот эта улица.
Друг сверился с телефоном, и мы присели на бордюр, закуривая. Ничего особенного, просто парочка туристов в поисках интересных мест.
Вместе с сигаретным дымом я втянула остаточные эмоции простран-ства. Радость, предвкушение, печаль, ревность, симпатия, вожделение, зависть, страх, неприязнь. Обычная улица.
Что ж, даже если здесь творились темные дела, то не в последние дни и не в открытую.
Мы встали, прошли немного и толкнули нужную дверь. Колокольчик приветливо звякнул.
Продавец глянул из-за прилавка, улыбнулся нам и сказал привычное приветствие, не более того – на платежеспособных покупателей мы похожи не были. А ведь в магазинчике было за что платить – назвав это место «лавочкой» Максим слукавил.
Картины, старинные драгоценностей, несколько потрясающих, грамотно отреставрированных предметов мебели. Каждый со своей историей. Я настолько погрузилась в их прошлое, что просто потерялась в пространстве и времени.
– Нравится что-то? – вырвал меня в настоящее вопрос Митча.
Я покачала головой и чуть виновато улыбнулась продавцу. Мы говорили на английском – и нас должны были понять.
В лавке было все чисто. В её обозримом пространстве. Остальное было экранировано – я это и ожидала. Но на полках лежали и стояли совершенно замечательные и душевные вещи – будь я коллекционером скупила бы здесь всё…
Стоп.
Я чуть нахмурилась, но постаралась не показать своего волнения.
Снова осмотрела пространство – довольно небольшому, на самом деле. Мысленно прошлась по всем вещам, погладила пузатый комод, приложила к груди несколько ожерелий.
В том то и дело. Всё, что находилось здесь было душевным. Пропитанным положительными эмоциями и светлыми моментами жизни прошлых владельцев.
Так не бывает.
В любом антикварном магазине, на блошином рынке, в музеях были вещи с отрицательной энергетикой. Обагренные кровью. Созданные завистливыми руками. Украденные алчными людьми. Но не здесь.
Почему?
Додумать я не успела, потому что в меня вдруг потоком хлынуло ощущение стремительности, хищного движения и хмурой сосредоточенности.
Я в панике посмотрела на Митча и произнесла одними губами:
– Арсенский.
Метрах в десяти от магазина.
В голове за долю секунды пронеслись вопросы, основной из которых был в том, как Комитет мог упустить его прилет? Меня бы поставили в известность, и мы не подставились так глупо. А может, он следил за мной?