Самоуверенный уперто-насмешливый музыкальный критик, с легкой небритостью лица, нагло развалившись в кресле, заявил:
– В американском роке человек раскрепощен, сбросил все путы. Главный инструмент – ритм, непристойные движения – протест против организованной религии, морали, родительских устоев. Эпатаж – величайшая сила сбрасывания чужого. Вольнолюбивый и радостный западный рок, и – наш рок, задавленный пороками нашей системы.
За столами возмущенно шумели. А музыкальный критик веско бросал слова в зал:
– Наш рок – от тотальной несвободы и тотальной неправды. Сугубо антигосударственное явление.
И усмехался:
– Но не волнуйтесь, сейчас наблюдается агония нашего рока. Его лишают нерва.
Пожилой литовский композитор, выглядящий холеным иностранцем, вздохнул и сказал с акцентом:
– Музыка, особенно поп-, молодеет, я уже чужой. Сейчас вакуум заполняет мусор, талантливые люди потакают низким вкусам толпы. Свобода – творите! И выставили товар одноразового пользования. Не надо путать свободу, подразумевающую личный выбор, и личную ответственность – с богадельней, где все хорошие и никто ни за что не отвечает.
Симпатичный молодой композитор-додекафонист удивленно заметил, что упадка в музыке нет. Новая музыка возникает на великом переломе культуры. Просто нужно ее открыть слушателю и позволить ему самому разобраться, что происходит в музыкальном мире.
У меня на даче, на втором этаже, я устроил выставку – прикнопленные к стене цветные картинки, вырезанные из иностранных и отечественных журналов, чтобы рассматривать их лежа на кровати.
Поражала картинка: широкое море, а посреди – огромный красный стул со спинкой, и с сиденья мирно прыгает вниз головой ныряльщик. В этом есть что-то, что меняет устоявшееся представление.
А картинка – единственная неизбывно одинокая светлая капля чистой воды в мрачном космическом безграничье, падающая в огромный, мертвенного цвета, океан, вызывает чувство последней катастрофы мира.
Рядом вырезки из журнала «Америка» непризнанного художника-авангардиста – утонченность световых вибраций, поток, в котором бурлит яростная энергия живописи, полет поверх барьеров. Его пейзажные акварели – световые потоки первозданных ощущений, с едва заметным касанием кисти. Агония экспрессии, и снова световое поле покоя.
Что это – выход в новые мировые горизонты? Расцвет нового искусства? Почему натурализм так люто зарубил это в мрачные годы? Из-за самосохранения некой окостеневшей глубоко внутри силы?
Я вспомнил, как с трудом достал билеты на выступление британской рок-группы «Пинк Флойд», заехавшей в нашу страну. Приоделись, Катя надела вечернее платье, как на солидный концерт.