Иван, Сергей, Виолетта и баба Женя не понимали, что происходит, и в растерянности переглядывались между собой.
– Какие взаимоотношения в вашей семье? Начнем с вас, – указал он рукой на бабу Женю.
– Нормальные отношения. Дети уважают родителей, а родители – детей…
– Это неправда, – перебил ее Игнат Угримович, – в этой семье дети никогда не считались за людей.
– Вранье! Все дети в нашем роду воспитывались строго, но справедливо. Вот, например, Тарас вырос достойным человеком, замечательным сыном…
– Прошу вас отвечать только по сути вопроса, не надо переходить на другие темы, – поправил ее следователь.
Баба Женя заерзала на стуле и хотела возразить, но промолчала.
– Я знаю, что дело вашей семьи есть в архивах социальных служб по делам защиты несовершеннолетних детей. Уточните, в вашей семье применялись или применяются жестокие методы наказания детей? – прямо спросил следователь.
– Мы наказывали детей только за дело.
– За какие дела вы применяли физическое наказание к детям?
– Если они не слушались взрослых.
– А если взрослые требовали от детей слишком многого, или невозможного, или нарушали права детей?
– Такого не было, – кратко ответила баба Женя.
– Спасибо. Теперь этот же вопрос адресуется вам, Игнат Угримович, расскажите о взаимоотношениях в вашей семье.
– Нас с братом наказывали за любую провинность или непослушание. Чем сильнее мы злили отца, тем суровее было наказание. Мать нас не била, но поддерживала эту методику воспитания. Отец был склонен впадать в ярость, в этом состоянии он уже не контролировал себя, поэтому наказание ремнем часто превращалось в порку особой жестокости…
– Что ты врешь, сволочь! – завопила баба Женя.
– Немедленно успокойтесь! – прикрикнул следователь, – мешаете даче показаний. Вы можете отвечать на вопросы только тогда, когда вам дают слово. Продолжайте, – обратился он к Игнату Угримовичу.
– Чтобы сохранить себе жизнь, мы вынуждены были во всем потакать воле отца. Мы делали и говорили только то, что он разрешал. Полная дискриминация личности…
– Закрой свой рот! – снова закричала баба Женя, – как только смеешь говорить такое про отца…
– Я вынужден сделать втрое предупреждение! – снова прикрикнул следователь. Прошу, отвечайте дальше.
– Мой покойный брат, Тарас, смирился с волей отца и захотел пойти по его стопам. А я нет. За это отец меня избил и бросил в подвал, где я провел неделю без еды. Доказательством этому служит надпись на обратной стороне ступеней. Я царапал ее острым камнем, который нашел там же, в подвале. Тогда мне казалось, что я там и умру, но мне удалось сбежать…