— Да, мама, — и девушка, накинув на плечи лёгкое пальто, выпорхнула из квартиры. У дома её ожидала машина с Мишкой, который сидел молча, набычившись, и было от чего. Керенский послал его за какой-то барышней, да ещё приказал охранять её, как себя. Пришлось вооружиться до зубов. Шашку ему с собой Керенский не разрешил брать, потому как ни к чему.
Но Мишка привык быть с ней всегда, а здесь давил в живот револьвер в кожаной кобуре, да лежал в руках короткий кавалерийский карабин. Неудобно. Мишка вспомнил слова Керенского.
— Поезжай, Мишка, с машиной. Надо барышню одну доставить сюда, в правительство. Заберёшь, привезёшь, приведёшь. Приведёшь к кабинету, мне надо с ней поговорить. Только смотри, чтобы ни один волос с её головы не упал. Ценная барышня.
— Молодая, что ли? — осведомился любопытный Мишка.
— Тебе-то что?
— Просто, а ценная чо ли?
— Ценная, — поморщился Керенский. — Ты давай, не рассуждай. Бери ружжо, машину и езжай по этому адресу. Там спросишь княжну Нину Оболенскую. Заберёшь и сюда привезёшь, понял?
— А то! Конечно, понял. Что я, дурак? Каждому с девицами приятно общаться, что я не понимаю… А вам так и подавно, вы же их только во снах, почитай, и видите или только старух, что здесь по приёмным околачиваются.
— Охренел? — с притворной ласковостью в голосе спросил Керенский и достал револьвер из стола. — Пристрелю, как собаку!
— Да вы шо, Ляксандра Фёдорович, шуткую я так. По привычке сорвалось, каюсь, не подумав казав.
— Пошёл вон! — и револьвер упал обратно в ящик стола. Мишку словно ветром сдуло. Он и сам испугался того, что ляпнул. Расслабился, однако.
В это время из подъезда выпорхнула хорошо одетая девушка, блеснув голубыми глазами, она отрапортовала.
— Я княжна Нина Оболенская.
— Садитесь! — и Мишка поёрзал от смущения на пассажирском кресле. Потом, поняв, привстал и открыл заднюю дверцу открытого автомобиля фирмы Рено. Девушка впорхнула и как птичка уселась на заднем сиденье, от любопытства вертя головой во все стороны.
Мишка же, грозя заработать косоглазие, усиленно пялился на молоденькую барышню, пока они ехали. Потом, сделав для себя определённые выводы, еле слышно пробормотал.
— А губа-то не дура, сразу с княжной встречаться, да ещё и с красивой, и молодой совсем. А всё прибеднялся: работа, да работа. На революции женился. Эх, кругом один обман!
И Мишка пригорюнился, вспоминая женщин, с которыми периодически встречался в борделях за деньги. Никакого, понимаешь, очарования и любови, сплошь это, как его — фи-зи-оло-гия.
Это слово, которое Мишка с трудом мог выговорить, ему сказал адъютант Керенского поручик Аристархов, когда Мишка стал пытать того о женщинах и близких отношениях.