— Я так старалась. Я делала все, что она просила — все, чтобы заслужить ее одобрение. Когти дьявола, я была дурой. Как собака, выпрашивающая объедки.
Я мудро киваю.
— Уловка в том, чтобы не переживать. Если не хочешь их признания, они не имеют над тобой власти. Они не причинят тебе вреда.
Мирабель поворачивается ко мне, свет из окна падает на ее недоверчивое лицо.
— Ты не хотел одобрения короля?
— Нет.
— Я тебе не верю.
Я напрягаюсь. Даже она считает меня пресмыкающимся.
— Я не хотел этого годами. Можешь спросить кого угодно при дворе. Я был проклятием Его Величества.
Мирабель поджимает губы и изучает меня.
— А как насчет твоих сестер?
— Что насчет них?
— Очевидно, ты заботишься о них.
— Какое это имеет отношение к моему отцу?
Она закатывает глаза.
— Почему ты думаешь, что ты такой заботливый? Как ты думаешь, почему ты сейчас так отчаянно пытаешься стать героем? Чтобы доказать, что ты лучше Людовика?
— Во-первых, я лучше Людовика — это не сложно. Во-вторых, я люблю Анну и Франсуазу, потому что они единственные, кто когда-либо любил меня. Их защита не имеет ничего общего с угождением Его Королевскому Величеству.
— Как скажешь, — лицо Мирабель выражает сожаление — как будто я такой же грустный и растерянный, как она, а это определенно не так. Этот хныкающий мальчик, которому требовалось одобрение отца, умер целую жизнь назад. Я сам его похоронил.
— Не знаю, почему я так беспокоюсь, — бормочу я. — Было глупо думать, что отравитель понимает.
Мирабель вздрагивает, но я не извиняюсь. Ее темные глаза впиваются в мое лицо, но я отказываюсь смотреть на нее.
Наконец, она фыркает и смотрит в сторону.
— Ты начал разговор.
— Что ж, не следовало.
— Ладно.
— Ладно.
Мы сидим в тишине, проходят часы.
Принц и отравитель.
Заперты в одной комнате, но на противоположных концах света.
11
МИРАБЕЛЬ
Я сжимаю юбку кулаками — чтобы не пересечь магазин и задушить бастарда — и смотрю, как солнце медленно движется аркой по небу. Утро переходит в полдень, затем в вечер. Как бы мне ни хотелось покинуть это место, он прав — это будет безопаснее под покровом ночи. Поэтому я барабаню пальцами по полу и считаю секунды, пока не стемнеет, и я смогу освободиться от него.
Никогда в жизни я не встречала никого настолько упрямого. Намеренно упрямого! Сидит там со своим наплевательским отношением.
«Я тебя вижу! — хочу кричать я. — Ты так же отчаянно нуждаешься в одобрении, как и я. Может быть, даже больше, потому что ты слишком слеп, чтобы это понять».
Я оглядываюсь и надеюсь снова увидеть его взгляд — чтобы сделать резкое замечание. Но он задремал. Его длинные ноги вытянуты перед ним, руки заправлены за голову, шляпа частично приподнята над глазами. Во сне он выглядит моложе — его челюсть уже не напряжена, и он уже не хмурится. Прядь темных волос выскользнула из пучка на затылке и свисает с лица. Мои пальцы дергаются, необъяснимо желая убрать волосы ему за ухо.