— Мама так одержима захватом города, что забыла, что наш самый важный долг — перед людьми. Пока она занята раздачей яда и местью, я планирую возобновить приготовление настоек и лечебных средств, и мне нужны для этого припасы.
— Но волнения носят временный характер. Пока мы не успокоим несогласных.
— И когда это произойдет?
Грис впивается пальцами в волосы.
— Что ты ждешь от своей матери? Дворяне клянутся в верности, а затем предают ее направо и налево. Она попросила их внести средства на восстановление торговых лавок и домов, сожженных во время шествия. Они не только отказались, но и собрались против нее! Они не оставили ей выбора. Единственное, что мы можем придумать, — это пригрозить им Ядом Змеи.
Тихий вдох звучит за котлами. Грис прищуривается и поворачивается.
— Вот видишь! — я сжимаю плечо Гриса и разворачиваю к себе. Он чуть не падает со стула. — Это никогда не прекратится! А что тем временем происходит с простыми людьми? О них забыли, как всегда. У меня нет желания участвовать в убийствах и кровавой бойне матери. Я хочу дарить жизнь, — и искупить вину, но я знаю, что лучше не признавать это вслух. Грис будет утверждать, что нам не о чем сожалеть. — Я не буду заставлять тебя помогать мне против твоей воли. Только не говори маме, где я. Или что я делаю. По крайней мере, пока что.
Грис поджимает губы и смотрит на меня, как в первый раз, когда я предложила изменить некоторые рецепты мамы.
— Я не сделаю ничего плохого Обществу, — заверяю я его. — Только то, что мы всегда делали. Подумаю о людях.
В конце концов, он кивает.
— Что мне нужно делать? И скажи, пожалуйста, что ты не собиралась со всем этим проходить мимо носильщиков? — он указывает на треснувшие ранцы.
— Это не так уж много…
— Хорошо, что я поймал тебя, иначе ты действительно погибла, — он зажимает переносицу и бросает на меня испепеляющий взгляд. — Я доставлю все необходимое, а также несколько чайников и котлов, чтобы ты не была ограничена небольшим количеством лекарств. Просто скажи, где тебя найти.
— Спасибо! — я обнимаю его и целую в щеку. — Можешь есть мою порцию мяса в течение месяца.
Это заставляет его смеяться; это глупое обещание я давала, когда хотела, чтобы он вычистил мою долю котлов, когда мы были детьми. Я с обожанием смотрю на его лицо. С этой широкой улыбкой в глазах, он выглядит почти как прежде, если не обращать внимания на фиолетовые мешки под глазами.
Грис взъерошивает остатки моих волос.
— Мы семья. Я на все готов ради тебя, Мира. Ты знаешь это.
Его нежные слова проникают мне под ребра, словно кинжал, и улыбка тает на моих губах.