желания, были подобны воли Господа? Анна не могла бороться одна и проигрывала раз за разом сражения с суровым мужчиной, любившим виски и бурбон больше чем свой дребезжащий пикап. Казалось бы, сколько таких семей? В их городке, в штате, в стране, в мире. Но поддержки отчаявшаяся девушка не могла найти даже в замкнутой сестре Элле. Анна, будучи старшей, отстояла своё право на посещение обычной городской школы, но сестрёнке повезло меньше. На тоненьких пальчиках Эллы всё чаще розовыми полосами алели следы от линеек, оставленные строгими монахинями, несмотря на то, что в современном мире телесные наказания были запрещены, но школа в этом Богом забытом месте жила по собственным правилам.
В скромном по своим размерам доме, для Анны нашлась отдельная комната. Мать и отчим настояли на раздельных спальнях для сестёр. А за некогда весёлой и непоседливой Эллой установили неустанный надзор в виде бабули Флоры. Флора не являлась типичной бабушкой в общепринятом представлении. Не была ласковой, доброй, балующей внучек и пекущей для них пирожки. Нет, напротив. Анна не могла для себя определить, кого же стоит опасаться сильнее? Отчима? Или горячо любимой бабушки. Элла делила спальню именно с бабулей Фло. Разница между сёстрами составляла всего четыре года. Но когда тебе семнадцать, тринадцатилетние кажутся детьми. На религиозном обучении настояла Флора. Эта небольшая старушка, с накрученными седыми кудрями читала на ночь библию, молилась перед каждым приёмом пищи, и по мнению Анны, несомненно, о том, чтобы этот приём не оказался последним. Набожная женщина поставила перед собой высшую цель – сохранить целомудренность и непорочность несчастной Эллы. Закончив своё вечернее обращение к Всевышнему, Флора зорко следила, чтобы ночью младшая сестрёнка Анны не совершила греха. Элле едва минуло двенадцать, когда она пережила первую менструацию. С тех пор бабуля Фло стала одержима страхом возможного интереса внучки к изменениям собственного тела. Особенно её волновало любопытство, которое могло сообщить о себе ночью. Увидев в свете луны шевеление на соседской постели, стоящей у стены, Флора вскочила со старой скрипучей кровати и сдёрнула покрывало с Эллы. Глухой вскрик нисколько не умалил гнева бабушки. Сорвав с содрогающейся от испуга и рыданий девочки тонкое одеяло, она увидела лишь пятно крови, растекающееся под бледными узкими бёдрами Эллы. Внучка всего-навсего пыталась найти удобную позу для сна, переживая сильную боль от месячных. Родители были против обезболивающих. Лишняя химия ни к чему в организме ребёнка, ничего потерпит, привыкнет. Это решение принял отец, естественно, даже не представлявший, какие страдания могут доставлять подобные дни. По мнению старшей сестры, Элла одинаково ненавидела и отчий дом, и школу. Шлейф страданий тянулся за сёстрами как удушающий парфюм, отталкивая окружающих.