Я реально собирался просить прощение? Серьёзно? Я?
Может пьяный в стельку Влад Мареш в чём-то и накосячил сегодня ночью, но моей репутации в глазах Серой Шапочки ниже, чем уже было, едва ли опустил. Не говоря о том факте, что он сделал всё для того, чтобы она сдала свои позиции и в эту субботу сама, по собственному на то желанию (ну, почти по собственному) пришла на наше свидание. А она обязательно на него придёт, уж я-то теперь об этом позабочусь. Тем более, что у меня в запасе было ещё двое суток.
***
Они оказались непредсказуемо долгими и до раздражения затянутыми. Скорее всего потому, что я банально забил на работу, так как не мог ни о чём думать, только как об этом. О предстоящем с Серой Шапочкой свидании. На моей территории. О, да! К чёрту, рестораны, театры и музеи. Если я сумел сломить первый защитный барьер столь наглым и всего лишь словесным образом в фейсбуковском чате, то остальные обязаны рухнуть тут же следом по принципу домино, без какого-либо усилия с моей стороны. Анна поддалась. Я это понял и почувствовал, когда окончательно пришёл в себя и проанализировал всю ситуацию в привычном для меня режиме. Без эмоций, истерик и прочих драматических мизансцен.
Теперь осталось только её дожать и слегка подтолкнуть в нужном мне направлении. А для этого достаточно использовать самую лёгкую артиллерию. Что я и сделал. Заказал дико дорогую корзину с несезонными для октября подснежниками и ландышами (любимыми цветами Серой Шапочки, судя по её откровенным признаниям в том же Иснтаграм) у надёжного для таких случаев поставщика цветов. Затем к данной корзинке приложил фирменную коробку со свежайшей выпечкой кулинарных деликатесов из не менее дорого французского ресторана «Бинош», а в маленький очаровательный конвертик вложил не менее очаровательную карточку в постельных тонах с одним единственным лишь словом «Прости!». А уже тогда, когда всё это доставили к её рабочему столу в издательство, я наконец-то вышел в Фейсбук и написал в нашем общем чатике: «Надеюсь, этот скромный презент загладит моё ночное вдрызг пьяное поведение, ибо я, реально, не ведал, что творил и что нёс. Теперь вот уже который час подряд сгораю от стыда.»
Обычно эмоционально ранимые девушки на подобные вещи велись на раз, хотя могли и поломаться недолго для проформы. А Анна Блэр была всё-таки девушкой и на личность с ярко выраженным антисоциальным расстройством совершенно не тянула. Скорее, наоборот. Во всяком случае, переходить на тяжёлую артиллерию пока не было никакого смысла. А то ещё не так поймёт и так некстати испугается.