Я долго еще добирался домой; сопровождалась поездка попытками не думать вообще и не вдаваться в подробности того, что произошло в больнице. Справку я на всякий случай сунул в карман старой куртки на меховой подкладке. И, хотя эта бумажка кому-то могла показаться такой же нелепой, как дипломирование доктора, выписавшего ее, я все же, признаться, надеялся на самую что ни на есть крошечную пользу и результат от ее существования.
В подъезде дома мне встретилась соседская пара – муж и жена преклонного возраста, оба одетые в темно-синее. Я замечал их и раньше, но никогда не возникало мысли и порыва начать разговор. Они, как я предполагал, тут же должны были поднять тревогу, ведь переносчик опасного, по их мнению, заболевания вырвался из палаты содержания. Но на мое удивление они всего лишь кивнули мне, улыбнувшись, и оба как одним голосом сказали: «Поздравляем с выздоровлением, сегодня и наш Лука вылечился и уже пошел на работу! Но не бросайте лечение, а то придется опять делать карантин! Ха-ха!» – они засмеялись подобно ярким телевещателям и тут же скрылись из виду на нижних этажах.
Я лишь необоснованно кивнул, как показалось, даже не им, а куда-то в сторону, потому как мысли в голове перемешались, все безостановочно спуталось в лишенную смысла нить – она состояла только из абсурдных вопросов: «Как они могут знать? Почему так озаботились моей жизнью?» – и только сейчас, находясь дома уже несколько часов, я стал еще больше понимать, что теперь свободный путь на улицу закрыт, вход в квартиру стоит основательно запереть, а покупки организовывать строго ранним утром incognitus, во время всеобщего сна. Действовать иначе – выбрать путь в бездну.
Месяц декабрь.
Цепь событий, с которой теперь можно лишь смириться и жить в углу, но даже здесь – в углу собственной комнаты меня пытаются достать. Происходит совершенно необъяснимая ересь, но все же это действующая последовательность, как мне кажется, она имеет под собой единую цель – убить меня или сделать сумасшедшим. В последние дни я стал замечать, что штора в моей комнате всегда отрыта, и я мог бы допустить вероятность – если рассмотреть мое послешоковое состояние – собственноручного сдергивания этой проклятой шторы, но, очевидно, я уверен, что это происходит без моего участия. Приходится подползать к окну с закрытыми глазами, чтобы не видеть этого ужасного безумия через дорогу, но и с такой предосторожностью я попадаюсь на глаза, и это хуже всего, это заставляет меня прятаться за стены, ложится на пол, только чтобы убраться из виду.