— Я правильно понимаю, что твой «язык» — это служение?
— Разумеется, — кивнула она. — С этой точки зрения я абсолютная японка.
— А как мне узнать свой?
Уэно задумалась.
— Давай перебирать. Костик, я заметила, что ты тщательно готовишься к промежуточным тестам, и абсолютно восхищена системой, которую ты выстроил. Всего за полтора часа в день ты умудряешься столько всего наверстывать, а ведь японский ты начал изучать даже не два года назад!
Она говорила искренне. Я прислушался к себе.
— Если это язык слов, то мне достаточно приятно, но я бы пережил без него.
— Отлично, идём дальше. Как-то на очень сложные переговоры являются два дипломата. Оба хороши в работе, оба блюдут интересы своей страны. Переговоры длятся неделю. Оба не могут договориться. И один из них уведомляет другого: ему нужно на небольшое время уехать, чтобы сопроводить супругу в оперу. При последующем разговоре выясняется, что оба дипломата адово ненавидят оперу, но очень любят своих жен. Настолько, что готовы высидеть с ними весь вечер, только чтобы супруге было хорошо. Через два часа все переговоры были окончены к удовольствию всех сторон и удовлетворению всех требований.
Я засмеялся, представив описанную чудо-картину.
— Это тоже не мой способ. Я не хотел бы таких жертв. Если ему не нравится опера, неужели нельзя было пойти одной?
— Вообще было нельзя, — ее лицо стало чуть строже. — В некоторых странах женщина не может появляться в центрах культурного притяжения без мужчины или сопровождающей старшей женщины. Современные японки, к счастью, живут в двадцать первом веке, однако некоторые нюансы, увы, сохраняются. Поэтому или в оперу идут оба, или она сидит дома.
— Это меняет дело, — я был неприятно удивлен поворотом. — Однако же это всё ещё не мой язык.
— Продолжаем, — она достала из кармана небольшой брелок в виде пельменя гёдза. — Я недавно была проездом в городе, где очень гордятся своим особым рецептом теста. Но мне показалось, что везти обычный пельмень по жаре — плохая идея. Поэтому я купила тебе маленький подарочек.
Она протянула руку и вложила каменную пельмешку в мою ладонь.
— Я чувствую некоторую признательность за то, что ты вспомнила обо мне, когда была в путешествии, и на этом всё.
— Тоже не твоё. Осталось два.
Она обошла меня и, встав сзади, начала гладить коготками мою спину. По коже побежали крупные мурашки. Уэно обняла меня, положив руки на ремень, и начала перебирать пальцами по ширинке джинсов. Я очень хорошо понимал намеки и переместиться в горизонтальное положение был не против.