— Я уже нашел, — Фудзи успел пристегнуться, и теперь выглядывал из-за плеча пилота. На его лице было полнейшее счастье.
Словно нам предстоит не аварийная посадка, а классный аттракцион.
Интересно, как бы я видел мир, если бы смотрел на всё глазами Фудзи? Воспринимать проблемы, не как очередные препятствия, которые нужно преодолеть, а как интересные приключения?
Может, стоит попробовать?..
Самолёт выполнил широкий круг над городом и стал снижаться. Впереди показалась светлая, освещенная сигнальными огнями полоса…
Пилот плавно наклонил штурвал. За ним наклонился и нос самолёта. Земля стремительно приближалась.
— Падаем, — спокойным голосом объявил пилот. — С поверхности нам никто не помогает.
— Диспетчер? — спросил Соболев.
— Утверждает, что стихийники на месте. Но я не чувствую никакой поддержки. Мы разобьёмся, Алексей Григорьевич.
— Не паникуй, — голос Соболева приобрёл жесткость стального каната. — Обойдёмся своими силами. Володя!
— Слушаю.
Рефлекторно ответив, только после я осознал, что Соболев обращается ко мне.
— Помнишь, как я левитировал кресло?
— Да.
— Сейчас мы с тобой сделаем то же самое, но только с самолётом. Константин, помогай.
Сначала я не понял, чего от меня хотят. Но через секунду, когда в кабине завихрились потоки Эфира, сообразил. Подключился к течению энергии, которое создали Соболев и Фудзи, увеличил мощность…
И поток увлёк меня за собой. Словно втянул в себя, сделал своей неотъемлемой частью.
Я вдруг ощутил своё огромное длинное тело, широкие руки-крылья, увидел, как приближается и быстро несётся куда-то под брюхо серая твёрдая поверхность… Понадобилось мысленное усилие, чтобы замедлить её бег. Сравнять скорость свою, и этого серого твёрдого полотна, почти остановиться, а потом… плавно опуститься, прижаться к земле животом и замереть.
Когда я открыл глаза, мы уже не двигались. Фудзи успел отстегнуться и вставал. Я посмотрел на пилота. Тот полулежал в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Штурвал уплыл куда-то под приборную панель, и пустые руки его бессильно подрагивали на коленях.
— Алексей Григорьевич! — поднявшись, Фудзи решил проверить, как дела у Соболева. — Очнитесь! — он повернулся ко мне. — У него обморок.
— Таня! — я закричал что есть сил, надеясь, что стюардесса услышит меня в хвосте самолёта.
Девушка прибежала сразу.
— Займись им, — Фудзи уступил ей место рядом с князем.
Выпутавшись из безопасной упряжи, я тоже наклонился к Соболеву. Тот был бледен, из носа опять текла кровь. Грудь поднималась и опускалась слишком часто, дыхание было неровным, поверхностным.