Но я знал: князь развлекается. Да, он решил поставить на место болванов, которым скормили состряпанную наспех байку, и сломя голову бросившихся выполнять чей-то недобрый приказ. Но только и всего.
Положение обязывает — как пенял недавно Колян, когда Фудзи попытался подколоть меня при гвардейцах Соболева. Нужно сохранять лицо.
Ведь обвинения совершенно беспочвенны. Я в этом уверен. У князя НИКОГДА не возникала мысль забрать жизнь внука, чтобы продлить свою собственную.
Тут совершенно другое: Соболев стал инвалидом, когда пресёкся его род. Когда умерла мать Владимира, Наталья.
Всё дело в Кладенце.
Сейчас я не мог восстановить настоящий порядок действий. Кладенец снабдил меня лишь образами. Смутными картинами того, что случилось…
Получается так: владеть Артефактом не может кто-то один. Должно быть не меньше двух инициированных, иначе Кладенец начинает работать "неправильно", истощаться.
Когда убили Наталью — вторую инициированную Кладенца Соболевых, с тем начали происходить какие-то нехорошие, страшные вещи. Соболев попытался это исправить, — и в результате стал инвалидом.
Десять лет он жил на грани. Десять лет держался из последних сил, сберегая крохи того могущества, которым обладал. И ждал. Ждал, пока вырастет наследник.
Риск, на который он пошел, оставив маленького Володю в Ямато, себя оправдал: принц дожил до совершеннолетия.
Я вспомнил машину, багажник, свои связанные руки… Сейчас никто не сможет сказать, куда везли принца: на встречу с дедом, или в тихое место, чтобы перерезать горло… Я склоняюсь ко второму. Хотя бы потому, что наследника, на встречу с родственником, доставили бы куда более вежливым способом.
— От имени моего ведомства приношу свои извинения, князь, — седой по-военному щелкнул каблуками. — Нас неправильно информировали. Будьте уверены: виновных обязательно накажут.
Маг, и тот, которого я считал юристом, молчали. На их лицах застыла растерянность, но было видно, что извиняться они не собираются.
Соболев, посмотрев на них, усмехнулся.
— Я приму ваши извинения, Степан Прокофьевич, с одним условием. Вы скажете, кто подбросил вам столь тяжелые инсинуации.
Маг и юрист подобрались, словно гончие, почуявшие добычу.
— При всём уважении, Алексей Григорьевич, выполнить ваше условие не могу, — ответил военный с достоинством. — Не имею права. Так что, если желаете получить сатисфакцию…
— Нет необходимости, дорогой полковник. Я узнал всё, что нужно, — Соболев повернулся к остальным. — Господа! Раз уж вы здесь… Я действительно собираюсь ввести внука в официальный круг семьи Соболевых. Торжественная церемония состоится завтра, но сегодня мы можем оформить все документы, и вы подпишите их. Как свидетели.