— Хорошо, — я, не вставая, кивнул. — Учту на будущее.
— Вы ведь приехали издалека, юноша, — заметил полковник, тоже усаживаясь в кресло. — Наверное, теперь уже можно открыть место вашего… пребывания.
— Я вырос на острове Сикоку. В Храме Тысячи Ветров.
Не знаю, почему я так сказал. Это был порыв, или, скорее, побуждение, продиктованное интуицией посланника.
— Так значит вы… — мой собеседник удивлённо поднял брови. — Воспитанник… Сергея Васильевича?
— Сергея Ильича.
— И видимо, неплохо знакомы с его… сыном?
— Внучкой. Её зовут Сакура.
— Да-да, припоминаю, — он качнул головой. — Пухленькая такая девчушка. Чернявая. С мягким покладистым нравом…
— Высокая блондинка с глазами, которые умеют метать настоящие молнии и характером, как у богини огня.
Полковник улыбнулся и кивнул. Я прошел проверку — вероятно, одну из многих.
Длань Государя… — подумал я. — Вероятно, эта должность включает в себя очень разные обязанности.
Дверь распахнулась, и в библиотеку стремительно ворвался Соболев. За ним по пятам шел Фудзи.
Мой друг сильно изменился. Непослушные кудри были аккуратно зачёсаны назад и даже подстрижены. Мундир — почти такой же, как у Соболева, но с меньшим количеством планок, делал его стройнее и выше. И как-то взрослее.
Двуглавый орёл на фоне красного солнца — такой же, как у князя, был искусно вышит шелковыми нитками и походил на чудесное произведение искусства.
— Приношу извинения за то, что покинул вас столь скоропалительно, господин Разумовский — сказал Соболев. — Нужно было уладить кое-какие вопросы.
— Во время нападения никто не пострадал? — полковник тоже поднялся, и встал рядом с князем.
— У нас всё благополучно.
— Будете выдвигать обвинение? — голос Разумовского теперь звучал более официально.
— Надо бы, — улыбнулся Соболев. — Но не хочется омрачать дебют внука судебной тяжбой. Кстати, дорогой полковник, разрешите представить: Константин Фудзивара. Мой гость и ОЧЕНЬ хороший друг.
Фудзи щелкнул каблуками и склонил голову.
Двусмысленное положение: клан Фудзивара убил семью Соболева, тем самым обрекая князя на долгие годы болезни. Но князь подчёркивает, что Константин является его ХОРОШИМ ДРУГОМ.
Вероятно, Длань государя прекрасно осведомлён о трениях, существующих в семье правящего клана Ямато, — потому что Разумовский на слова князя лишь наклонил голову в ответ. Поздоровался с Фудзи.
— Друг князя Соболева — мой друг, — сказал он так, словно произносил священные слова клятвы.
Возможно, так оно и было.
Соболев вежливо взял Разумовского под локоток, отвёл в сторону. Мы с Фудзи остались одни. Не виделись мы с самого приезда — с тех пор, как я вышел из бронированного лимузина и поднялся на башню.