Нет. Путы никто не резал, мешки остались на головах.
– Кто здесь? – тихо спросил я. – Что вам надо?
Ответа не было. Неизвестный оставался на месте и стоял так несколько долгих минут, иногда безмолвно переступая с ноги на ногу. Потом шаги удалились. Кто это был, чего хотел, зачем смотрел? Еще одна загадка плюсом к все возраставшему вороху прочих.
Ощущения подсказывали, что, кажется, наступило утро. Или еще одно утро. Я потерялся во времени. Связанное тело ломило. Новые шаги сопровождались дискуссией, которая очень взволновала, поскольку непосредственно касалась нас. Людей в подземелье собралось достаточно много, не меньше десятка, об их количестве можно было судить по шагам и дыханию. Большинство молчало, разговаривали двое мужчин.
– Что с ними делать? Прибить, чтобы не выдали?
– Нет.
– Здесь держать нельзя, помещение скоро понадобится.
– Возьмите слово, что не расскажут, и отпустите.
– Ты им поверишь?!
– Вот этому поверю. – Последовал указующий пинок в мое бедро. – Он мне жизнь спас.
Кому это я жизнь спас? Вы не обознались? Голос абсолютно незнакомый. Еще можно допустить, что кто-то из недавних мародеров объявился, с которыми мы от волков защищались, но не слышно ни басовитой гулкости здоровяка, ни шепелявости Немца, ни картавости раненого.
– Эй, как там тебя, – новый толчок ноги показал, что обращаются ко мне, – долг платежом красен. Я спасу твою жизнь в обмен на обещание не говорить, где ты был.
– И моего товарища, – втиснул я.
– Само собой, нам меньше неприятностей, но он тоже даст слово, а ты поручишься за него головой.
– Ручаюсь. Тем более, что мы действительно не знаем, где находимся.
В голове прокручивались разные варианты в отношении говорившего. Почему я не помню голоса, если человек утверждает, что он мой должник? Или мы не разговаривали? Или меня все же спутали с кем-то? Если последнее, то весьма удачно спутали, почаще бы так.
– Когда спросят, скажете, что в лесу вас ограбили и связали рыкцари.
– Даю слово.
– Хорошо. Теперь несколько вопросов. Как тебя зовут?
Он этого не знает… или желает удостовериться? Вранье в нашем положении ни к чему хорошему не приведет.
– Чапа.
– Твоего приятеля?
– Юлиан.
– Кто вы?
– Невесторы царисситы Томы Варфоломеиной.
Невдалеке кто-то ахнул, второй голос произнес: «Я же говорил». Титул «цариссита» еще некоторое время погулял на заднем плане, за спиной того, кто со мной разговаривал.
Допрос продолжался:
– Зачем следил за нами?
– Отвечал за безопасность отряда, среагировал на возможную опасность. Я не знал, куда и за кем иду, просто увидел движение в ночи. Вы бы тоже так сделали.