За спиной Тому в тазу сменил Юлиан, а к плеску и возне прибавилось чувственное хихиканье. Вскоре смешки прекратились.
Вот только серьезности мне тут не хватало. Я обернулся. Сидя на корточках позади Юлиана и обняв его всем, чем получилось, Тома тщательно втирала сладкую мазь в подставленную голову. Длинные пальцы орудовали нежно, почти любовно. Обладатель стриженой головы блаженствовал, пластины груди мощно вздымались, на приоткрытых губах виднелись следы клюквы с медом. Кажется, я что-то пропустил.
Когда помывка по первому кругу закончилась, три подготовленных мной халата дожидались на кровати.
Я опустил голову над освободившимся тазом:
– Кто-нибудь, полейте, пожалуйста, сначала водой, а потом той травяной штукой, назовем ее бальзамом.
– Лечебным бальзамом, – добавила Тома.
– Целебным, – поправил я, – здесь так говорят.
– Я ангел, мне все можно.
Мы с Юлианом переглянулись и, не сговариваясь, одновременно вздохнули.
После споласкивания началось вычесывание, оказавшееся самым томительным и трудозатратным. Впрочем, не мне судить – с моим ежиком Тома справилась за несколько минут, на ершистый снежный пушок Юлиана ушло не больше, а вот с длинными волосами Томы Юлиан помучился – отмывал и расчесывал, расчесывал и отмывал, и снова расчесывал, и снова отмывал… Тома тихо ругалась под нос на затянувшуюся процедуру, все это время она держала голову над тазом, а добровольный помощник крутился над нею, стараясь изо всех сил. Его босые ступни мелко переступали, следуя за движениями рук, звучно чвакали, отлипая от мокрого пола, и постепенно нарисовали вокруг Томы мокрую подкову.
Надев халат, я долго стоял у оконца, потом ходил кругами в ожидании финала действия, которое казалось бесконечным. Наконец, Тома поднялась, и я облегченно протянул им два выбранных по размеру халата.
– Не будь занудой, – скривилась Тома, и с такой же ненавистью поглядел на одежду разделявший ее устремления синеокий Аполлон. – В своей-то комнате мы, наверное, можем…
Стук в дверь переполошил голубков. Их руки вделись в халаты быстрее звука, широкие полы запахнулись, а пояски стянулись, вернув унесшуюся в мечты парочку обратно в реальность.
– Войдите, – гневно глядя на меня, разрешила Тома.
Вот-вот. Как всегда, именно я оказался виноват в том, что она не права. И вправду – кто же еще, в самом деле?
В дверях появилась состоявшая из слуг процессия. Ведра-тазики-горшки унесли, пол быстро протерли тряпкой. Несколько человек, кряхтя от натуги, втащили собранную чуть ли не из цельных бревен кровать нормальных размеров. То есть, на одного. Ношу с грохотом опустили у левой стены.