– Аа-а! – тоненько взвыло выметнувшееся из пены тельце.
Умница. Громко орать нельзя, переполошим всю округу. Поднявшись на ноги – воды оказалось по грудь – Марианна принялась растираться как чесоточный в момент приступа.
– А я х-хотела, чтоб-б-бы ты с-снова меня п-покатал п-по вод-д-д-де…
Зуб на зуб не попадал, ее кожа вмиг посинела, вспухли тысячи колючих мурашек. Покачав головой, я подключился к растиранию царевны. Здоровье важнее экивоков. Только по-Задорновски тупые американцы могут себе позволить интересоваться «ю окей?» склоняясь над умирающим. Сначала спасать надо, а спрашивать потом, или хотя бы одновременно.
Четыре руки сталкивались и перепутывались. После очередного клинча Марианна обернулась и стала ответно растирать меня.
Этим делу не поможешь. Подхватив стучавшую зубами царевну под колени и спину, я понес ее из воды.
Небо впереди пробило розово-лиловым. Водная гладь окрасилась веселым разноцветьем, словно ее полили одновременно из всех флаконов цветного принтера. В глазах рябило от отражавшихся лучиков первозданного света. Девичьи руки обнимали меня за шею. Подмороженное тельце прижалось как к радиатору. Реснички схлопнулись, а губки осторожно шепнули:
– Ты хотел что-то объяснить, когда мы будем одни. Мы одни.
Подогнув ноги, я вместе с ношей опустился на песок, продолжая греть и согреваться.
– Одно условие. – Реснички вновь вспорхнули, в меня вонзился гордый требовательный взгляд. – Не ври.
– Никогда. – Подумав, я уточнил: – Тебе – никогда. Ложь слишком дорого обходится. Как и недопонимание.
– И тем не менее, ты врал. Ты говорил, что Тома – вынужденный временный вариант. Но остался с ней.
– Не с ней. Я остался в башне Варфоломеи. И еще останусь, сколько смогу.
– Не понимаю.
– Есть один человек, с которым я познакомился раньше, будучи… не тем, кто я сейчас. Если б мы с тобой узнали друг друга раньше, все могло быть по-другому. Но получилось то, что получилось. Мое сердце занято.
– Надеюсь, это… не Пиявка?
Ну и мысли.
– Далась тебе эта Пиявка. Она просто зверь, которого жалко. Одинокий неприкаянный зверь. А… мой человек сражался в башне при нападении отступников.
С губ чуть не сорвалось имя. Марианна легко свяжет факты. Зарина Варфоломеина жила в комнате с девочкой Чапой, на которую как две капли похож внезапно выплывший из небытия мальчик Чапа, почему-то влюбленный в ту самую Зарину. Где они могли пересечься? Чуть-чуть фантазии – и я на костре.
Марианна осторожно вымолвила:
– Говорят, там всех убили, когда рыкцари, как у них водится, не сдержали обещания.
– Говорят, но никто не видел тела. Именно ее тела. Может быть, она ранена или потеряла память. Или, например, лежит в коме, не осознавая происходящего. Или вывезена за тридевять земель в тридесятое царство. Или взята в плен. Или сбежала с отступающим гарнизоном и по одной из тысяч причин не может вернуться обратно. – Я накидывал самые простые варианты, не упоминая безумно-диких, которые тоже сотнями выдавал распаленный мозг. – Или, возможно, она потеряла руку или ногу и боится показаться на глаза. Может быть, у нее что-то с лицом, ведь для девушек это самое важное, как они, дуры, думают. Или ее черти забрали. Или ангелы. Или вообще ребята из соседней галактики, что могут оказаться под маской соседа или хорошего знакомого.