Вкусно пахло дешевой пудрой и дешевыми сигаретами, и представилась Софи – с пустым взглядом, с пятнышком-игрушкой между ушей, красиво застывшая в полумраке с дымящейся сигаретой.
Михалыч вздохнул. Он почувствовал небывалую усталость, почувствовал всем своим плюшевым телом, будто годы жизни, ошибок и неудач вдруг обрели плоть, вес, надавили ему на спину и плечи. Вспомнился дом бывшей жены, уютный сад у окна, поющая кастрюлька на печке.
Вспомнился развод.
Один раз Михалыч уже потерял и работу, и брак из-за преступницы. Не надо повторять прошлых ошибок.
Не надо.
Медведь сел на корточки и изучил снег: удача ждала его через пару метров – оттиск женских сапог вёл в лесную чащу. Глубокие, широкие ямки. Такие, будто зверь, который их оставил, шёл с грузом.
Каким?
Михалыч пошел по следу, пересек сосновый бор и уткнулся в морской берег. Из песка выглядывали камни с белой наледью; волны облизывали полупрозрачный припай. Над горизонтом плыла серая туча, и только у самой воды угадывалась полоска чистого неба – лазурно-синяя, как весной.
Либо Софи уплыла, что сомнительно для кошки, либо уходила вброд от возможной погони. Либо…
Михалыч слепил снежок и с досадой швырнул в сторону горизонта. Море вздохнуло в ответ: холодом, свежестью, сыростью.
– Паршивая ситуация, согласен.
Медведь вернулся к машине и снова потрогал тёплый бок Зубовой. Ее веки, длинные, как спицы зонта, дрогнули, глаза из черного пластика шевельнулись.
– «Скорая» едет, – успокоил Михалыч. – Лучше не двигайтесь.
– Где… где?..
Голос Зубовой звучал сладко, как засахаренный мёд, и по спине Михалыча побежали мурашки. Он подумал, что овощи не так уж плохи, если посмотреть ближе.
– Ушла. Софи вас похитила?
– Я… я только… – прошептала Зубова. – А она…
Глаза ее закрылись, и больше поговорить не удалось – до приезда «Скорой» Зубова так и не приходила в себя.
Михалыч дождался приезда врачей и милиции, а потом поехал в офис – вскипятил чайник и поужинал стаканчиком-другим горячего коньяка. Потом послушал новости о стычках на заводе, попререкался с владельцем здания насчёт просроченной арендной платы. Уже под вечер Михалыч, немного навеселе, добрался до Четвёртой градской больницы. Подходя к палате Зубовой, медведь услышал голос ее мужа:
– Ты беременна! Ты не на прогулке… черт тебя побери! Какого черта ты вообще брала машину?
– Но дорогой, – свои сахарным голосом отвечала Анжела, – я только заправилась и съездила в магазин, и…
– Ты не ездишь без меня в магазин. Это понятно?
– Да, дорогой, но…
– А теперь дай врачу осмотреть себя.
– Может… может, все же дождемся нашего?