Кроме этих долгов, надо было оплатить и похороны, и остальные расходы…
Ещё пришлось сильно понервничать из-за Ромки: в соц защите объяснили, что новорожденные дети пользуются большим спросом у усыновителей, а я, как опекун, очень слабая кандидатка: ни работы, ни учебы, только жильё, да и то с гигантскими долгами.
Но то ли работники опеки не хотели связываться с бумажной волокитой, то ли они и вправду поверили в то, что я смогу стать хорошей приемной матерью своему племяннику, но мне подсказали вариант, по которому я могу заботиться о племяннике не проходя всех инстанций — достаточно было получить нотариальное согласие у Лейсян.
Моя несостоявшаяся невестка охотно подписала доверенность — и с тех пор мы с ней общались преимущественно смсками. Сына она видеть не желала от слова совсем — я не хотела в это верить, но, кажется, Лейсян брезговала Ромкой из-за его глухоты. По крайней мере, у неё проскальзывало это иногда в разговорах.
Правда, когда она пописывала доверенность, ни одна из нас ещё об этом не знала — о Ромкиной глухоте впервые мне сказала педиатр уже в Москве, когда ребенок стал заметно отставать от сверстников в речи: оказывается, глухие дети как-то не так угукают.
Я помню, каким ударом для меня стало это открытие… но я, стиснув зубы, решила, что сделаю всё, но у моего ребёнка будет нормальное детство. И он сам будет нормальным! Может, и неслышащем — но во всём остальном — нормальным.
Так мой мир сузился до Ромки. Нет, личная жизнь у меня не пострадала: в свой самый первый год в Москве я была так опьянена столицей и столичными возможностями, что до романов с парнями у меня так и не дошло, а потом… потом мне пришлось зарабатывать деньги, чтобы обеспечить себя и сына.
Единственное, о чем я жалела — о том, что мне так не пришлось доучиться. Я вначале перевелась на заочное, думала, что потяну, но когда выяснилось, что Ромке понадобится особое внимание, я забила на своё образование — в конце концов, не все мечты должны сбываться.
Зато у меня был сын.
Наверное, кто-то скажет, что это ненормально считать племянника своим ребенком — но я жила им все семь лет! Я меняла ему подгузники, кормила его сначала из бутылочки, затем с ложечки; я мыла его, читала ему сказки на ночь, провожала в школу… Племянники — это дети братьев или сестёр, которых тебе не надо воспитывать.
А я каждый день воевала вместе с Ромкой за его будущее.