Деревья стояли голые, но кроны их были так густы, что и без листьев не просматривались насквозь. На вершине одного из них стрекотала сорока: на чем свет стоит бранила кого-то, кто появился здесь против ее воли. Христя пошла в ту сторону, не выпуская из виду Днепр. Через сотню шагов увидела на траве тощую корову, заговорила с нею ласково, но корова не повернула головы, не подняла глаз. Лежала, точно приговоренная к смерти, на губах ее пузырилась кровавая пена, какая бывает при ящуре, а ящур в Мокловодах знали сыздавна. Христя пришла в ужас увидев вблизи ее распухшее, прямо как подушка, вымя. Из сосков струилось перегоревшее молоко, похожее на сыворотку, и Христя бросилась доить погибающую скотину. Коровка (видно, по первому году) судорожно дергалась, однако не дрыгала ногами, хотя на сосках были видны трещины и язвочки; она лишь тихо стонала, когда Христя сжимала соски руками.
Христе невмоготу было смотреть на эти муки, и она всплакнула, жалобно приговаривая:
— Чья же ты и откуда, бедняжка моя… Кто тебя пожалеет, сиротинушку… Чем же тебе помочь, моя ты, моя…
— Добрый день, моя ты, моя… — неожиданно и чуть слышно раздалось над нею.
— Здравствуйте, — испуганно ответила она. — Доброго здоровья, Федор… — И прикусила губу. — Федор Лукьянович… — прибавила, вставая.
Оба замолчали. Федор — потому что запыхался так, точно три копны обмолотил: на лице у него виднелись подтеки от пота. А Христя растерялась от неожиданности, не знала, что сказать, какого тона придерживаться. Вся вспыхнула, стояла красная, как солнце на закате. Он улыбнулся ей — ничто так не подбадривает, как улыбка; хорошо, если в нужный момент тебе улыбнулся товарищ, подруга да и вообще любой человек. Христя засуетилась около коровы, гладила ее, подкладывала под бока траву посуше — делала все это для того, чтобы хоть что-нибудь делать, а сама все поглядывала на Баглая, словно хотела понять: осуждает он ее или одобряет; в действительности же ей просто нужно было успокоиться. «Гляжу, гляжу, все челна своего жду, челна. И душа моя до краев надеждой полна…» Да, в жизни бывают минуты, когда делаешь такое, чего от себя никак не ожидал. Христя сняла свой белый платок и принялась вытирать им пот с лица Федора. Он был смущен, но все же послушно поворачивал голову, как будто показывая, где именно нужно вытереть. Не стыдясь, она крепко прижалась щекой к его крутому плечу, обхватила его руку своими руками, и ей, наверное, стало хорошо до слез, потому что они, слезы, сами покатились из ее больших, широко открытых глаз, стекая ручейками в полуоткрытый рот.