Хутор, как озябший человек, съежился под пронизывающим сырым ветром; хаты — что овцы, которые разбежались кто куда и пасутся на молочае. Вода затопила все стежки-дорожки, по-своему расчленила Мокловоды и вот уж отбивает от других крайние хаты: Охмалы, Погорилых, Заплишек. Сперва окружит жертву, затем быстро-быстро подкрадется к порогу, переползет через него, проникнет в сени, в хату… Если она и дальше будет прибывать с такой скоростью, то к утру доберется до верхних оконных рам, а в сараях — до самой крыши.
Еще только сгустились сумерки, а уж то отсюда, то оттуда доносились крики о помощи. Это живущие в нижнем конце, разодрав гнилые камышовые стрехи, кричали с чердаков: видно, не надеялись пересидеть там хотя бы до утра. Почти в полной темноте отчаливали от ворот лодки. Выплывали на улицу подмытые копны сена, соломы, кружили на быстрине деревянные телеги, колоды, охапки лозы, палки, всякий сор. Выпучив глаза, то брела, то плыла за лодками скотина, шарахались сонные куры, утки и падали за борт, в темень. Ржали лошади, лишившиеся жеребят, громко плакали и звали матерей дети. Ни единого каганца в окнах, ни одной звезды на небе. Только на Малярке стоял многоголосый надрывный шум да, как живой маяк, пылал высокий костер. К нему со всех сторон съезжались лодки, приставали к берегу. Мало-помалу люди устраивались кто где и, сморенные усталостью, засыпали.
Васило и Прокоп недооценили людской наблюдательности. Хотя все Дубровье было озабочено тем, как спастись от неумолимо прибывавшей воды, тем не менее сначала один, потом другой, а затем и все село заговорило о таинственном исчезновении золотого креста.
Но прошло не так уж много времени, и новая, конкретная новость захватила воображение людей: стало известно, что ни дома, ни вообще в селе нет Васила, сына хранителя ризницы и пономаря Дымского. Это всех повергло в изумление; никто, конечно, не мог утверждать, что существует связь между двумя событиями — пропажей креста и исчезновением сына пономаря, но все же возникали кое-какие догадки. Мужчины сходили в сельсовет, навестили дьячка, навели справки у церковного старосты. Вопрос приобретал остроту, событие начинало интриговать, но тайна оставалась тайной.
Тогда этим весьма запутанным, однако невероятным делом занялись сельские кумушки (создал же господь женщину!). От этой агентуры ничто и никогда не могло укрыться. Кумушки поклялись всеми чистыми и нечистыми во что бы то ни стало разузнать, в чем тут секрет, и первым делом принялись следить за хатой старого Дымского; кроме того, они не спускали глаз с его родственников — и близких и дальних. К утру им удалось установить, что сын пономаря, который «давно якшается с мокловодовскими активистами, этими голоштанниками и лодырями», вот уж третьи сутки не является домой. Опросили тех, кто ходил на гулянье в предпасхальную ночь, они сообщили, что Васила и там не было и что ни с какой девкой ни в каком амбаре он тоже не ночевал.