– Спасибо, Люб! – Даша обняла подругу в внезапном порыве нахлынувших чувств. – Что бы я без тебя делала? – Тут она оглянулась на двух угрюмых парней, занявших крайний от входа столик и выжидающе глядящих на них. – Извини, мне работать надо, а то взбучку получу.
– Давай, работяга! – и Любава упорхнула так же быстро, как и появилась, только уже в дверях оглянусь и погрозила пальцем, – Я жду звонка!
***
Дом показался внезапно – только что его не было, а в следующее мгновение он вдруг вынырнул из-за других, как близнецы похожих домов, – основательный, трехэтажный, покрытый грязно-желтой старой краской, весь в паутине витиеватых трещин. И хотя Даша сотни раз ходила этим маршрутом, она чуть не проскочила мимо, погруженная в свои мысли.
Она не ожидала, что это будет так трудно – отстоять свой законный выходной в новогоднюю ночь. Антон топал ногами, воздевал короткие пухлые руки к небу и кричал: «Самый жирный ночь в году! Самый жирный! И как мы без тибя должны справляться, а?!», но Даша была непреклонна. В конце-концов ее выручила Татьяна. Она отчаянно нуждалась в деньгах и согласилась выйти обслужить гостей за двойную оплату. Но даже при этом она не собиралась убирать разгром после празднования, и Даша клятвенно всех заверила, что придет утром первого числа наводить порядок и мыть посуду.
Опустив тяжелый пакет на бетонное крыльцо, Даша с облегчением растерла побелевшие пальцы, расправила плечи и позвонила в домофон, и внезапно легко взбежала на третий этаж. Чтобы раздеться, ей пришлось протискиваться между горой курток, чрезмерно навешанных в прихожей, и кучей сумок с едой на полу. Она бухнула свой пакет рядом, а тяжелая металлическая дверь с громким стуком закрылась за ней.
Все уже были в сборе. Люба возилась на кухне, а Сашка переносил компьютер в большую комнату. «Делаю нам музыку!», – крикнул он Даше вместо приветствия. Свет в прихожей не горел, поэтому Даша стояла и ждала, пока ее ослепленные искрящимся снегом глаза привыкнут к полумраку, и только потом увидела все сразу – старый советский раскладной стол, расправивший крылья в ожидании пиршества, высокую, в потолок, идеально ровную, искусственную елку с красными и золотыми шарами. Разномастные стулья вокруг стола. Сверкающий дождик в дверных проемах. Снующих по квартире девчонок.
– Ну вот, – сказал Сашка, поднимаясь на ноги и включая компьютер, – теперь у нас будет нормальная музыка, а не хор голодных кошек по голубому огоньку, – и оглянулся на Дашу.
На лице у него была совершенно неожиданная, торжествующая, гордая улыбка. Даша смотрела, как он улыбается и неожиданно вспомнила тот день, когда впервые увидела его. Тогда, первого сентября, Сашка умудрился опоздать на самую первую лекцию в их новой студенческой жизни, и, вихрем влетев в аудиторию, сначала шлепнулся на скамейку рядом с Дашей и только потом спросил: «Можно?» и улыбнулся. И на лице у него было торжествующее и гордое выражение. Такое же, как сейчас. И поэтому Даша сделала шаг ему навстречу и заставила себя улыбнуться. Она еще не знала, что сегодняшняя ночь разобьет ее мирок на множество мелких осколков.