– Ну, – сказал Эдик бодро, – теперь твоя очередь, детка.
Даша подошла к забору совсем близко, зацепилась руками за его верх и, упершись ногами в сетку, попробовала подтянуться. Но ноги соскальзывали по замерзшему металлу, руки дрожали и у нее ничего не получалось. После нескольких попыток она уперлась лбом в сетку и тяжело задышала.
– Блин… так вот зачем нужны нормативы по физ-ре!
– Аха, чтобы зимой кладбища грабить, – рассмеялся Эдик, – иди-ка сюда детка, иначе ты упадешь прямо на лопату.
Он отвел ее на несколько шагов вправо, и Даша снова схватилась руками за верхнюю перекладину. На этот раз Эдик не очень-то вежливо уперся руками ей в ноги, поддерживал и не давал соскользнуть вниз. В конце концов он толкнул ее вверх под зад и Даша взгромоздилась на забор. Она распласталась на животе по перекладине, крепко вцепившись в нее руками, и застыла.
– Ой, мамочки… Эдь, мне страшно. Ааа, как слезать-то?
– Ну, пупсичек, если тебе уже страшно, то я не знаю, что ты будешь делать дальше! Просто прыгай и все.
Даша не спрыгнула, а неуклюжим кулем свалилась вниз. От удара воздух вышибло из легких и она несколько секунд не могла пошевелиться. Сугроб хоть и смягчил падение, но все равно в голове загудело, словно мозг резко потяжелел, и она не сразу заметила, как щиплет кожу снег, насыпавшийся за воротник. Пока Даша вставала и отряхивалась от колючих снежинок, Эдик одним прыжком перемахнул через сетку и приземлился на ноги.
– Ого, как ты можешь! – изумилась Даша.
– Паркур, детка. Видела в Лагерном саду площадку? Я там все лето прыгаю.
– Круто, ничего не скажешь!
– Детка, похвала твоя как бальзам на раненое сердце! – патетично воскликнул Эдик, закатил глаза и, положив одну руку на грудь, замер, а потом расхохотался. – Ну что, погнали? Давай веди, Сусанин!
С этими словами он выудил из снега инструменты и, высоко задирая ноги пошел по сугробу прямо.
Взошла луна. Ее серебряный свет пролился на темнеющие деревья, точащие из снега ветки, памятники и кресты. Было холодно, деревья стояли черными, молчаливыми силуэтами, тишина казалась враждебной.
– детка, куда идти-то? – почему-то шепотом спросил Эдик.
Даша знала не больше него, но махнула рукой вперед. Они медленно брели в сторону расчищенных дорожек, напряженно оглядываясь и прислушиваясь. Полчаса прошли в напряженном молчании. Они все шли и шли, ноги гудели от напряжения, цеплялись за невидимые ветки, в ботинки забился снег, таял там и ледяным кольцом сжимал щиколотки. Иногда они врезались в низкие, скрывшиеся в сугробе оградки, запинались и падали, вставали и перелезали через них. Дышать стало тяжело, в боку закололо.