Легче всего сказать, что это волшебство. Четко видна освещенная скала на морском дне, каждый камешек, живая поверхность играет тенями, когда над ней перекатывается зыбь верхних слоев воды. Водоросли, красные, зеленые и коричневые, сонно двигаются и раскачиваются, образуя рисунки настолько красивые, что туманятся глаза. Стайка маленьких рыбешек, похожих на торпеды и разрисованных, как зебры, висит неподвижно, затем все до единой срываются и исчезают из вида. Розовые рыбы с кошачьими усами поднимаются со дна, покрытого серыми коралловыми зарослями. Повсюду раковины. Я лежала и пристально смотрела. Солнце грело спину, а горячие доски нежно качались подо мной. Я забыла, зачем я здесь. В мире остались только море, горячее солнце, вкус соли и южный ветер…
Две тени пересекли сверкающий подводный мир. Я, пораженная, взглянула вверх. Две птицы низко летели, почти касались крыльями воды. Но они вернули меня на поверхность. Неохотно я положила бинокль на место и повернулась посмотреть на отель.
Копошатся люди. Открыли ставни, струи дыма поднимаются из труб. Женщина, одетая в черное, несет кувшин к колодцу, пара мужчин идет к пристани. Я еще немного посидела там, стараясь продлить момент, наслаждаясь водой и солнцем, затем соскользнула с борта и поплыла к отелю.
Я подобрала под тамариском полотенце и поднялась по лестнице в комнату. Дверь дома Софии была открыта, хозяйка двигалась внутри. Подметала пол. Внизу, в ресторане, Тони напевал «Нежно люби меня» чувствительным альтом. Стратос в рубашке с короткими рукавами разговаривал на площади с полуобнаженными рабочими с ведрами и мастерками. В других домах люди тоже двигались. Я вошла в свою комнату, чтобы одеться.
«Никакой суеты, – сообщила я Фрэнсис. – Все невинно, как день. Начинаю думать, что все мираж. – Я потянулась, все еще чувствуя физическое наслаждение от соленой воды. – И, Боже мой, как бы я хотела, чтобы это был мираж! Чтобы мы ни о чем другом в мире не думали, кроме прогулок в горах и цветов».
«Ну… – сказала Фрэнсис разумно, отставив кофейную чашку. Она заканчивала завтрак в постели, а я сидела на столе и болтала ногами. – А о чем, по-твоему, мы еще можем думать? Вряд ли можно что-то планировать. Сделали все очевидное, а теперь все выглядит так, словно Лэмбис и твой Марк сами изучили всю деревню в деталях».
«Это уже в четвертый раз ты назвала его моим Марком».
«Ну, а разве нет?»
«Нет».
Фрэнсис улыбнулась. «Постараюсь запомнить. Как я уже говорила, все, что можно сейчас сделать, это вести себя обычно, но не терять бдительности. Другими словами, мы уйдем на весь день и возьмем с собой камеру».