– Да. Ты умираешь, Эльма.
– Останься со мной. Подожди, пока я не уйду.
– Это было бы хорошим искуплением. – Сказал Коликов, уверенный, что Эльма поймёт, о чём он. – Действительно достойное дело.
– А ты смог бы так?
– Только так бы и смог. Мёртвым деньги ни к чему, тем более окропленные их собственной кровью. Но… – Коликову пришлось сделать паузу, воздуха не хватало. – …они могли бы спасти столько детей…
– Возьми блокнот. – велела Эльма. – Быстро, пока в сознании!
Коликов понял, что именно собиралась сделать Эльма. Из последних сил, он перевернулся на бок, нащупал блокнот немца. В нем лежал огрызок карандаша. Эльма продиктовала ему две цифры.
– Координаты? – выдохнул Коликов. В глазах уже потемнело. Пульс замедлялся, разливаясь в голове гулким эхом. Таял и голос Эльмы. Этой молодой, красивой девочки. Такой хрупкой. Такой храброй. Такой…
– Я не знаю, что там. Я даже не уверена, что не ошиблась. Я всё расшифровывала по памяти. Но ты единственный, кто может ещё использовать эти деньги во благо. Ты запомнил цифры? Капитан, ты цифры запомнил? Капит…
***
– И как понимать его слова? – генерал был в растерянности.
– Перед тем, как провалиться в кому, капитан Коликов успел доложить о том, что мы теперь не одни…
– Дословно, что он сказал?
– «Мы не одни теперь там».
– Это всё? Что это значит?
– Это всё. И я не знаю, что он имел в виду. Даже предположить боюсь.
– Ммдаа… – задумчиво протянул генерал. Шансы то у него есть?
– Доктора осторожны в прогнозах, но шансы есть.
– Ладно. Как очнется – доложишь. Свободен.
– Есть, товарищ генерал-майор.
Озадаченный и крайне смущенный, полковник Зорин направился к себе. В кармане, потной рукой он сжимал листок бумаги. Когда Коликова вынесли на руках из капсулы, он был ещё в сознании. Бредил. Выкрикивал имя объекта. Плакал. Затем, увидев полковника, резко остановил свой взгляд на сочувствующем стариковском лице и попросил листок бумаги. Зорин дал ему листок и ручку. Слабеющей рукой Коликов нацарапал на нем какие-то цифры, а потом провалился в беспамятство. Затем капитана ввели в искусственную кому. По словам медиков, его разум был на грани. Нужно было «выключать» капитана, восстанавливать и только потом вновь приводить в чувство.
Зайдя к себе в кабинет, полковник Зорин запер в сейф записку Коликова. Испытывал он в этот момент два чувства: радость – Коликов все же вернулся, и злость. Нутром полковник чувствовал, что Коликов затеял какую-то очередную авантюру.
Конец.