Если только окажется, что это верные координаты… а то, быть может, никаких мемуаров ему и не придется писать.
Он никогда не узнает, если не попробует сейчас!
Может быть, стоит подождать до завтра? Он ждал уже 22 года[138] — что изменит одна ночь?
Но вдруг все-таки… вдруг завтра все поменяется — и действительно станет торжественнее? Он отправит свое сообщение, находясь не один в темном трейлере, как сейчас, а в присутствии Джулии и…
А что это изменит?
Ну неужели, даже если он чего-нибудь добьется, даже если вдруг он получит ответ, это поможет что-нибудь изменить в ее к нему отношении?
Нет.
Не было уже никакого смысла надеяться.
И никакого смысла ждать.
Какая теперь разница?
Сегодня отправит, завтра…
Роберт пришел вдруг в раздражение и, не думая, ткнул в несколько требующихся клавиш…
Сообщение было отправлено.
Оставалось теперь только ждать.
Ожидание было томительным.
Ничего не происходило.
Решительно ничего.
Когда это ожидание — тупое бодрствование без всяких мыслей — успело перейти в бессвязный бредовый сон?
Роберт и сам не заметил.
Все там было мутным и противоречивым. Он задавал себе нескончаемые десятки вопросов и ни на один не мог найти ответа…
Он очнулся на рассвете.
Еще раз оглядел свой трейлер, внутрь которого через окна уже начал заливаться солнечный свет.
Было тихо.
И воздух был прозрачен.
Невозможно было не ощутить удивительную свежесть, свойственную только осени. И чистоту.
Эта прохлада подействовала на него отрезвляюще.
Посмотрел на датчик. Никакого ответа…
Вдруг!..
Он вдруг действительно ВСЕ понял!
Это осознание пришло к нему, казалось, вместе со вдохом осеннего воздуха, — так же просто и естественно!
Само собой!
И он совсем не удивился тому, ЧТО вдруг понял.
Он удивлялся только, КАК он так долго мог этого не замечать…
Господи, ну как только он мог не понять раньше?!
Ну как только?
Все те несовместимые осколки воспоминаний, которые мелькали в его сне всю эту ночь и больно резали ему сердце, он без труда склеил сейчас снова в единую картину.
Все стало понятно. Просто. Логично. Как никогда.
Как никогда за все эти месяцы.
Ему стало понятно ее странное поведение, странный диалект, странные ее изобретения, странная реакция его детектора на нее и ее кулон[139], рассказы о странных порядках в странном месте, откуда она родом, странные полученные координаты, странный вчерашний вопрос, который она ему задала… Все это больше не казалось ему странным.
Невероятным — о да! Но не странным.
Оно стало объяснимо!
Роберт испытал неимоверную радость от своего открытия, соизмеримую лишь с той, что испытала Шерри вчера от своего.