— Но почему они не справились? Не смогли возродить усадьбу?
— Ничего ты не понимаешь, девочка Ким, — повторил Ницшеанец, улыбнувшись одними губами. — Мало заново отстроить и отреставрировать усадьбу. Надо в нее жизнь вдохнуть. Жизнь! Воссоздать былой эгрегор. И все, кого мы выбирали, шли до конца. А Васильич, Кеша и Гоша вообще совершили немыслимое.
— И что же? — недобро усмехнулась Ким. — Одни родили Инну, которую никогда не любили и мучили равнодушием. Другой основал сектантский клуб, и капля за каплей морально убивал Элю.
— Ничего ты не понимаешь, девочка Ким! — воскликнул Ницшеанец. — Ничего! Без Васильича, Кеши и Гоши твои друзья Эля с Инеем не стали бы личностями такого масштаба.
— Они нашли свой Шаолинь! — согласилась Ким.
— Да не только в этом Шаолине дело! Пойми же, Иней и Эля уничтожили два мощнейших отрицательных эгрегора, которые мешали остальным избранным возродить усадьбу — закрытый город Краснокрестецк и затопленный Татуру.
— Они дали мне шансы, — у девушки пересохло в горле.
— Именно. И даже мы, Шаолиньские призраки, верим, что ты справишься.
* * *
Девушка со спутанными черными волосами и потухшими глазами буквально вбежала в палату. Глаза ее больше не были желтыми, скорее медовыми.
— Привет, Ингрид.
— Я пришла сказать… Я пришла сказать…
— Что же? Садись, — улыбнулась Ким.
— Что люблю тебя, — выдохнула Ингрид. — Ты не думай, я всегда к тебе так относилась. С самого детства. Меня всегда восхищала твоя сила духа. Так вот, я хочу быть твоим другом. И если Еретик стоит между нами, я оставлю его.
— Знаешь, до тебя тут был Асмодей, — тихо сказала Ким. — И просил о равнодушии… Но это дар не для него. Я хочу быть равнодушной к тебе, Ингрид. Хотя, безусловно, испытываю глубокую благодарность. Видят боги, ты сотворила невозможное, чтобы спасти меня. И я хочу, чтоб ты нашла свой Шаолинь. Выходи замуж за Женька, будь счастлива. А мне позволь идти своим путем.
— Пожалуйста, дай мне твою руку, — попросила Ингрид.
Видно было, как нелегко дался Ким этот жест, но она, не задумываясь, протянула руку той, кем так восхищалась.
— Ничто не вечно в подлунном мире. Мы можем стать друзьями. Когда-нибудь, когда все забудется. Когда усадьба оживет, а я буду свободна от своих обещаний.
Вдруг в палату прокрался Еретик:
— Боги, какой прогресс. Ким пожимает руку Ингрид, — усмехнулся фаерщик. — Может, ты и меня поцелуешь? Я буду рад.
— Нет, к такому я пока не готова, — смутившись, ответила девушка. — Кстати, уже завтра меня выписывают. А скоро я улетаю в Китай.
Еретик присел на краешек кровати.