Кому, как не мне, известно, что малышка ходит по туго натянутому канату, а под ним пропасть в виде аллергии на такое большое количество веществ, что впору закрыть её под хрустальным колпаком, словно розу из сказки про Красавицу и Чудовище.
— Подай плед.
— Ты замёрз?
— Нет, ты точно замёрзла. Надо согреть. Немедленно!
— Я не замёрзла. У тебя очень тёплые руки.
— Не глупи, Анна-Мария. Выполняй приказы…
Вспыхнув, Марианна всё же тянется за пледом, при этом прогибаясь в спине кошечкой и выставляя напоказ мне свою попку в легкомысленном, ярко-жёлтом платьице.
Если бы не приставленные отцом охранники, я бы девчонку в таком положении и оставил. Даже трусики бы снимать не стал, лишь в сторону сдвинул, чтобы текущую щёлочку обнажить, раздразнить ещё больше…
Вставил бы до самого основания! Запустил руку в эти кудряшки, намотав на кулак…
Чёрт.
Дышать становится тяжело. Возбуждение такое, что даже на грудь сильно давит.
— Взяла плед? Сюда. Поживее!
Я немного меняю расположение своего тела. Так, чтобы даже наблюдая со стороны, охрана отца могла увидеть лишь мою спину и больше ничего…
— Надулась, глупая?
От нетерпения движения выходят более резкими, чем необходимы. Хотя с Марианной надо иначе — нежнее и слаще, чтобы не нанести вред ненароком. Однако во мне слишком много «хочу» в отношении неё, чтобы сдерживаться.
Хочу.
Ничуть не отпустило. Лишив девственности, я только ещё больше начал хотеть эту глупышку кудрявую.
Допуск имеется, её доверие — нечто запредельное!
И она меня хочет…
Прямое попадание в цель. Трижды!
Снайперка чёртова!
Притягиваю Марианну к себе спиной и укутываю пледом, до самой тонкой шейки. Она немного сопротивляется. Обидчивая девочка, ну сколько можно дуть губы по пустякам?!
Однако сейчас я не собираюсь её воспитывать и преподавать ей урок хороших манер.
Хотя стоило бы. Но позднее. Всё позднее. Сейчас мне бы только почувствовать её — близко и горячо, доступно…
Руки под пледом блуждают по телу Марианны. Грудь под моими пальцами идеально твёрдая и сочная.
Чуть слюнями тонкие плечики не закапал, пока развязывал тесёмки.
— Ах ты… Шалун! — выдаёт на протяжном выдохе, когда я, наконец, извлекаю левую грудь из плена платья и тонкого лифчика.
— Неужели ты хотела остаться без этого?!
Пальцами сжимаю сосок, оттягивая. Он становится твёрдым и идеально вытянутым, торчит вперёд, соблазняя на ещё более резкие и собственнические движения.
— Бекето-о-о-ов… — протяжно стонет Марианна, начиная ёрзать.
Снова и снова попкой по моему затвердевшему стояку.
Сладкая пытка. Её невозможно терпеть и прекращать тоже не хочется.