— Благодарю, — послышался голос Элроя. Шерри сразу его узнала, хотя слово это было ему каким-то чуждым, несвойственным, и отдавало чрезмерной официальностью. Раньше Элрой никогда не говорил «Благодарю!», только «Спасибо!» И все-таки, это, конечно, был его голос и ничей другой.
Секундой позже показался и он сам. А вскоре за ним вышел еще один господин, но Шерри сейчас было не до него. Она не могла оторвать взгляда от Элроя.
Разумеется, человек, стоявший внизу у ворот, был Элроем. Он был того же роста, что и Элрой, того же телосложения, на руке у него поблескивали два привычных циферблата часов, а на лице — стекла очков, до боли знакомые — Шерри трудилась над ними столько времени, что не перепутала бы с самой искусно изготовленной копией. Это были те самые очки, которые она сама несколько месяцев назад торжественно ему вручила — конечно, именно они. И все-таки — она никак не ожидала увидеть его таким. Все это время в голове ее присутствовал образ совсем иного Элроя — растрепанного, немножко неловкого, немножко стеснительного мальчика с искренней улыбкой. Именно к такому Элрою она обращалась все эти месяцы и именно таким она знала его всю жизнь. Элрой, которого она увидела сегодня, был совсем не похож на себя. Ее не оставляло ощущение, что это кто-то совершенно чужой, незнакомый, неудачно копирующий Элроя внешне. Она с волнением и радостью ожидала увидеть старого друга, но встретила вместо него пугающего незнакомца, и сердце ее упало.
Рубашка у него была новая. На шее он теперь завязывал галстук, совсем как взрослые ребята из выпускных классов в школе. Волосы были все того же чудесного фиолетово-коричневого оттенка, но теперь он зачесывал их назад и, скорее всего, пользовался гелем, потому что они как-то очень неестественно блестели на солнце. Выйдя из машины, он тут же стал тихонько приглаживать одной рукой растрепавшиеся, несмотря на предпринятые меры, пряди, но оставил эти попытки, когда еще одна выскочила прямо на лоб. Он не участвовал в разговоре, который его родители тут же завели с тем господином (очевидно, мистером Бдэчжем), но внимательно наблюдал за всеми их рукопожатиями, важно поглаживая дужки очков. Временами, правда, он крутил головой и один раз даже блеснул стеклами в сторону дерева во дворе, но вскоре безразлично отвернулся. Может быть, немножко быстрее, чем если бы ему правда было все равно.
Мистер Бдэчж тоже глянул на дерево, но, не найдя в нем ничего примечательного, больше на него не смотрел.
Они наконец прошли во двор.
Теперь Шерри удалось разглядеть выражение лица Элроя лучше, и ей стало не по себе. Все эти его новые привычки, новый облик — это все была ерунда, мало ли! Но вот выражение его лица! Перед ней был совершенно другой человек — угрюмый и отталкивающий. Просто смотреть на него было страшно, но понимать, что это и есть Элрой — еще страшнее. Ее пронзило то ужасное ощущение, которое она уже успела позабыть — во время их ссоры, когда он только-только надел очки — чуждости, страха. Лицо его ничего не выражало, кроме тупой неприветливой сосредоточенности. Губы были крепко сжаты, а брови так сильно нахмурены, что за ними почти совсем не видно было глаз.