«С кем была? С принцем? Я была У него, в его комнате. Просто постояла у дверей, пытаясь сломать защиту. Это ты окружила Алекса какой-то дрянью?!»
Она осклабилась.
«Если бы у меня была такая сила, сидела бы сейчас не здесь, а на королевском троне!»
«Хорошо, что тебя там нет. Перетравила бы всех неугодных подданных! По одному подозрению».
Я стряхнула с рук остатки верёвки, встала, ухватившись за стул, чтобы не упасть. Грумми зашевелился у входа, издал угрожающий звук. Устало махнула рукой: «Спи, Грумми! Ты ж так утомился!» Он покорно закрыл глаза, сполз по стене, разбросав ноги на половину комнаты – неудачно-то как! теперь придётся обходить эти брёвна! ужас! – и захрапел. Бровки вздёрнулись, рот приоткрылся, и вид у громилы стал беспомощный, детский, даже трогательный, хотя мне почему-то совсем не было его жаль.
Колдунья села на лежанку, уронив костлявые руки.
«Опять промах. Да что же это?!. Он не простит!»
«Тебе о душе пора думать, а не козни строить, – я сделала ещё один шаг, используя стул, как опору. Теперь надо было перешагнуть через ногу Грумми. Постояла, собираясь с силами. – Второй раз… А первой жертвой уж не та ли девушка была, о которой принц печалится? Может, ей Грумми и помог из окна вылететь, чтоб свидетелей не осталось?»
Бабка издала злобный скрежет и, вытянув руки, кинулась на меня.
Тут дверь открылась, и в каморку шагнули два дюжих стражника, а за ними Советник Торн.
«Спаси меня», – сказала я, упав ему на руки, и отключилась.
* * *
Я приходила в себя несколько дней, не выходила из комнаты. И все эти дни в душе тонко и жалобно звенела туго натянутая струнка. Обида разрывала душу. Никакие доводы разума не могли её заглушить, никакие отвары, приносимые заботливой Зоуис. Я категорически отказывалась их пить и употребляла только горячее молоко и чистую воду. Даже известие о том, что старая травница после ареста и короткого следствия отправлена доживать свой век в один из подземных монастырей, не порадовало. Я не держала на неё зла, как ни странно, потому что в картине, сложившейся из отдельных фрагментов, в разбитом зеркале, бережно составленном из осколочков, отразилась, наконец, разгадка. Она лежала на поверхности, и не понять этого казалось невозможным. Теперь. Но ведь есть такой приём – не хочешь, чтобы что-то нашли, положи его на самое видное место…
Меня использовали, как пешку в довольно простой партии, партии беспроигрышной, ибо фантастическое обаяние Алекса не оставляло ни единого шанса противиться ему. Использовали, чтобы изменить ситуацию, дать стране настоящего правителя, сняв колдовство с принца страшноватым способом. И только одному человеку мог прийти в голову подобный план…