– Господи, какой же ты мокрый, вспотевший! А шапка-то где?
– В кармане, в пальто – шмыгнул я носом, отстегивая коньки и снимая мокрые ботинки.
В кухне было тепло и вкусно. Дымились горячие пельмени и банка с густой сметаной призывно смотрела на меня. Что за удовольствие, вот так прийти со школы, после удачно сыгранного матча и наесться до отвала пельмешков!
Моя бабушка готовила пельмени всегда сама. Для бабушки это был целый ритуал. Нас с дедом подпускали к процессу готовки только тогда, когда надо было их лепить. Налепив огромное количество пельиеней, бабушка какую-то часть ставила варить, а остальные убирала в морозилку.
За столом меня так разморило, что ни на уроки, ни на сонату сил уже не было.
– Ну, всё, поел, давай за уроки. Ишь, раскраснелся! Смотри не заболей – она прижалась губами к моему лбу – Давай, иди, иди. Поди уроков полно! Дед, иди посмотри, что там ему задали.
– Я сам, ба!
– А завтра еще музыкальная школа – вставил свой голос дедушка. – Лев Моисеевич опять будет выговаривать… Ну что поделаешь с этим мальчишкой! Вот мать с отцом приедут, они быстро его в чувства приведут…
Я пошел в свою комнату, сел за стол и стал смотреть в окно. За окном было темно и только белые пушистые снежинки легко и плавно опускались вниз на карниз подоконника.
– Смотри, он и впрямь заснул. Сережа, Сережа, открывай глаза и за уроки. Уже восемь часов.
Хорошо, что мне надо было делать только математику и русский. Решив задачи и написав упражнение, я нехотя покосился на футляр для скрипки. Представил, как открываю этот злополучный футляр… открываю этот футляр… А там ничего нет!
– Ну что там у тебя, Сережа? Честное слово, теперь после школы сразу домой и делать уроки. Больше не поддамся твоим уговорам – бурчала бабушка на кухне.
Дед сидел в зале на диване с газетой в руках и поглядывал через открытую дверь на меня.
Пришлось открывать футляр и доставать скрипку. Поставив ноты на пюпитр, я провел смычком по струнам…
***
Лев Моисеевич взял скрипку. Прижав ее подбородком к груди, проверил звук и слегка подтянув струны, легонько коснулся их смычком. Скрипка запела. Она пела легко и красиво, как будто только ждала того момента, когда сможет выдохнуть всё, что в ней накопилось.
– Понимаешь, Сережа, скрипку надо любить. Или не брать в руки совсем. Мой дед и отец – тоже играли на этом инструменте. Отец родился в далеком украинском селе. Еще до войны. Во время войны он был чуть старше тебя. Ему было 10 лет, когда к ним в село пришли немцы. И всех, старых и малых, кто мог ходить и не мог, всех стали сгонять в большой амбар на краю села.