«Социопат осознаёт, где добро, а где зло, но предпочитает действовать по своим правилам и в собственных интересах». Пожалуй, Леонид Эдуардович изобразил собственный портрет. И как далеко он намеревается зайти? Вилла на замке. Открыть её может только хозяин. Или хозяйка. Только её не видать и не слыхать. Телефон молчит.
Итак, придётся запастись терпением. Это трудно, когда тебя лишают сна. Стоит мне ненадолго задремать, как меня будят елейным голосом:
— Ты ещё здесь, Мариам? — Я молчу, силясь отвоевать мгновения неподвижности. — Поднимайся, гюнешим!
Гюнешим по-турецки — моё солнышко.
— Гюнешь хочет спать! — бормочу я, не отрываясь от подушки.
Тогда он склоняется ниже и начинает теребить мочку уха. Я рефлекторно сжимаю кулаки, но подчиняюсь. Правда, несколько секунд остаётся за мной: ноги успевают вытянуться. Им вторят руки. Потягушки запускают работу сознания. Надо признать: его выводы не внушают оптимизма. Чужая территория. И хотя вид из панорамного окна — такой, что захватывает дух, меня не оставляет чувство: самостоятельно отсюда не выбраться.
А хозяин тем временем бодрячком хлопочет на кухне. Ему всё нипочём. Моего носа достигают запахи кофе, корицы и цитрусовых. Я на цыпочках двигаюсь к панорамному окну и пытаюсь раздвинуть створки. Заблокировано! Найти нужную кнопку не позволяют приближающиеся хозяйские шаги. Лицо мужчины так чисто выбрито, что отливает краснотой.
— А что это за крепостная стена во дворе? — Вопрос призван завуалировать мой интерес к панорамному окну.
— У неё скорее декоративная функция. Если не считать, что она защищает от любопытных взглядов соседей сверху.
— А там есть любопытные?
— Господин Эрдал с женой. Турецкие пенсионеры.
«Интересно, заметили ли соседи моё присутствие на вилле?»
Господин Лео любезно провожает меня в ванную, по дороге декламируя:
— Зеркало любит чистые лица,
Зеркало скажет: «Надо умыться!»
В санузле привожу в порядок рот с помощью указательного пальца и позаимствованной здесь же зубной пасты. Хозяин забыл предложить мне зубную щётку. Или сделал это намеренно. Чтобы не оставлять следов.
Вообще Нэйхин держится напряжённо, словно в ожидании подвоха. Но последствий пережитого вчера шока не отмечается. Это настораживает. Впрочем, реакция на стресс у всех разная.
За трапезой — булочки с корицей и кофе со сливками — он задаёт всё тот же вопрос:
— Вы были знакомы с Окуевыми раньше?
— Нет.
— Вы полагаете, что Муса причастен к преступлению?
— Давайте предоставим полиции решать это…
По его лицу непонятно — принято ли это моё предложение или…
Может попробовать восстановить доверительность? Но как, если он стал догадываться о главном? Особенно цитаты из Корана об убийстве мальчика. Ему осталось только сложить два и два.