Да, папин брат, не закончив толком школы, знал кое — что о сонной артерии. А ещё о том, что смерть — дело одинокое.
Спустя много лет настала очередь племянницы убедиться в этом. А заодно поквитаться с моим тюремщиком. За всё. Хотела бы я посмотреть на него, когда в полиции ему придётся объяснять появление у него дома бездыханного трупа.
Лео-Леонид
До меня доносится треньканье пришедшей эсэмэски.
От Инги?
Надо бы прочесть. Но голова срослась с подушкой.
Сон — одно из главных удовольствий жизни.
А ещё она сродни маленькой временной смерти.
Глава 6
Просветление по-турецки
Мариам-Мария
На женщине короткий сарафан из шотландки и белая блузка. Этакая эротичная версия школьной формы. Она молодит владелицу лишь с первого взгляда: усталый и сердитый взгляд предательски выдаёт возраст. Ей хорошо за сорок.
— Что вы делаете в моём доме?
Я приподнимаюсь с ощущением, что меня извлекли из-под бетонной плиты. Силясь сохранить остатки достоинства, сиплым голосом заявляю:
— Вы не поверите… Но я здесь сплю.
Нужно обладать известной уверенностью в себе, чтобы при виде этой дамы из ящика не пожелать слиться с обоями. Но после всего я, видимо, стала конченной пофигисткой.
Как вы здесь оказались? — Женский ротик открывается и закрывается, потом снова открывается и… Этакая рыбка за стеклом аквариума.
— Из-за несчастья… — С трудом артикулируют мои замороженные губы. А глаза стараются сфокусироваться… На сумочке.
— Несчастье? С Лео?
Лицо женщины, в которой я узнаю звезду российских ток-шоу Ингу Шах, покрывается красными пятнами. Она бросается в спальню. Оттуда раздаётся пыхтенье, звуки возни и даже шлепки. В итоге до меня доносятся жалобные возгласы:
— Пусенька, ну дай мне поспать! Ещё секундочку.
Среди скопища чужих предметов зрение идентифицирует своё — сумочку. Руки тянутся к ней, как к спасительному кругу.
Но тут возвращается хозяйка и принимается за меня:
— Кто вы такая?
— Я Мариам из отеля.
— Что вы делаете здесь?
— Я уже говорила. Произошло несчастье…
— С кем несчастье?
— С Тихоном.
— А-а-а, этот… — Женщина вздыхает с явным облегчением. А я тщетно пытаюсь вспомнить её имя. Какая-то смесь несочетающихся элементов.
Женщина, тем временем, подвергает меня пристальному изучению посредством своих серых славянских глаз. Пытаясь избавиться от вселяемого ими дискомфорта, я начинаю своё повествование о случившемся в отеле.
Она слушает молча, но с явным недоверием.
Тогда я извлекаю из сумочки телефон.
Да, можете обвинять меня в кощунстве, но я сфоткала Тихона. Причём на снимке хорошо различим коллекционный галстук на детской шейке.