Пока Яшка развозил горожан, Артём, сидя на своём наблюдательном пункте, пытался подобрать для предстоящей с ним беседы «убедительные аргументы», достаточно веские, чтобы Славка вновь оказался на свободе. Вскоре общие черты придуманного накануне плана стали набирать конкретики. Торопов закурил, погружённый в свои мысли.
— Прошу пр-щения, сударь! — Раздалось за спиной у Артёма, заставив его вздрогнуть от неожиданности и обернуться. Голос принадлежал всё тому же пьянчуге, непостижимым образом преодолевшему притяжение скамейки. Теперь он стоял, слегка раскачиваясь и до белизны пальцев вцепившись в деревянный брус спинки, словно моряк-первоход за леер в девятибальный шторм.
— Не буде…те ли Вы столь любезны… Пожертвовать на разви…тие… театрального искус-с-са…
— Да ты ж и так пьян, как чёрт! Куда тебе больше?! — Артём грубо перебил воодушевлённую тираду, смяв газету и приготовившись подкрепить слова увесистым тумаком.
— Артиста может обидеть каждый! Каждый!
Актёр вспыхнул, попытался выразительно стукнуть себя кулаком в грудь, но опять заштормило, и он вновь вцепился в спинку лавочки обеими руками. Его подбородок медленно поднялся, взор похолодел и устремился вдаль, а на изъеденной годами и гримом щеке блеснула слеза.
Коротко перебирая руками, словно альпинист на отвесной стене, старый лицедей грустно побрёл на свой конец лавочки. Артём бросил вслед презрительный взгляд. К пьяницам он с детства питал стойкое отвращение.
Затем вернулся к своим наблюдениям. Газету в качестве маскировки использовать уже было невозможно — настолько сильно он смял её во время разговора с пьяньчугой. Торопов с досады скатал из неё маленький бумажный мяч и, найдя взглядом урну, хотел было пробить «трёх очковый», но побоялся промазать на глазах у почтеннейшей публики, поэтому просто подошёл и выбросил бумажный шарик в мусор.
Яшка на площади пока не появился, поэтому Торопов заскучал и стал искать глазами что-нибудь интересное.
«Вот бы плеер сюда» — с тоской подумал он. — «А ещё лучше — в «Твинс»…».
Воспоминания о ночных развлечениях в клубе казались ему чем-то далёким и неправдоподобным, вроде Австралии или острова Баунти, где он никогда не был, но благодаря телевидению вполне мог себе всё представить. А вот нет тут ни телевидения, ни радио! Лошадиный навоз и опера по вечерам. Ну, или вот такие «деятели искусств».
Артём посмотрел на сидящего напротив актёришку. Тот постепенно начинал трезветь, чему способствовала обширная тёмная туча, закрывшая Солнце. Сразу же потянуло осенним сырым холодком, поэтому пьянчужка небрежно поднял воротник пиджака, что сугреву не способствовало.