Не скрывала своей радости Маргарет. Дункан здесь! Не избегает её!
— Ты уже видел ребёнка? — поинтересовалась Мэг.
— Да, замечательная кроха! Благодарю тебя за неё, Маргарет! Она станет еще одной жемчужиной Маккоулов!
— Я хочу, чтобы имя ей дал ты, Дункан!
— Я?! Ты уверена, Маргарет?! — проявил робость Дункан.
— Да! Мне кажется, так она станет тебе дороже! — честно призналась молодая мать.
— Так говорят! По мне это глупость! Но мне искренно хочется наречь дочь! Что ж, изволь! Мэйси! Жемчужина! Пусть имя дочери носит пророческий смысл.
Дункан держал своё слово: Джесс его не видела совсем. Уже неделю! Он беспрестанно занимался хозяйскими делами, проблемами угодий (близился весенний посев), поддерживал общение с главами дружественных соседствующих кланов (весть о его счастливом возвращении на родину пронеслась с быстротой молнии, и в недавнем прошлом соратники по оружию наперебой устраивали пиршества по этому радостному поводу). Даже во время семейных трапез он не радовал своим присутствием, так как часто завтракал, обедал и ужинал на ходу.
Лилиас была ему в помощь в делах хозяйских. С ней, впрочем, как и всегда, Дункан не имел поводов для споров.
Однако, как и все домочадцы, Джессика была охвачена заботой главы клана. Ежедневно, поутру, в одно и то же время, слуга Дункана, интересовался от имени хозяина, желает ли чего-либо его супруга, не испытывает ли трудностей в замке. И всегда получал один и тот же ответ, что всё у неё хорошо, её самочувствие отменное, а настроение ей поднимают добродушная Лилиас, сверх заботливый Иэгэн и масса книг, хранящаяся в библиотеке замка.
Тогда слуга неизменно преподносил ей из-за спины свежесобранный букет полевых цветов и откланивался. Не нужно было догадываться, кто их собирал. Джесс знала от Лилиас, что с ранней зорькой Дункан покидал замок и не возвращался до позднего вечера. Но свежий букет он непрестанно передавал через своего конюшего.
Несмотря на то, что Джессика знала о романтичной стороне натуры Дункана (его пейзажные картины поведали ей многое о нём!), знак внимания супруга приятно удивлял. Вот он век рыцарства! Не врут её современники-историки о нём!
Однако Джессика так же знала от Лилиас, что вечерами, если Дункан не сильно задерживался, он навещал свою новорожденную дочь и таящую, как свеча, Маргарет.
В последний раз в беседе с Джессикой Лилиас выразила своё беспокойство за мачеху:
— Я слышала, как Иэгэн, предложил Дункану просить помощи у короля для Маргарет, намекая, что у Вильгельма найдутся медики лучше него. На что брат ответил: «Боюсь, сейчас я не в милости у властителя! Но в твоих словах есть здравость! Я попробую разжалобить Вильгельма! Если не удастся задуманное, то хотя бы попрошу его отпустить на время араба, Зафара, я видел его способности в медицине! Надежда есть!» И сегодня Дункан отправился в Эдинбург просить аудиенции покровителя.