Зато на следующий, когда я прекрасно себя чувствовала, ушла с головой в учебники, забыв про внешний мир и всё остальное, что не касалось медицины. Шмель то и дело отбирал у меня то ноутбук, то книгу, заставляя делать перерывы на еду, выбешивая своей манерой это делать. Он взял за привычку без предупреждения заходить ко мне в комнату, и с видом делового человека, который ему совершенно не шёл, вставать передо мной, показывая на часы на своей руке. А затем он тщательно следил за тем, как я ем, точнее сколько съедаю, чаще всего оставаясь недовольным результатом, но оставляя свои комментарии при себе. Через неделю ресторанная еда мне надоела, начав казаться пресной, да и Шмель счастливым не выглядел, поедая деликатесы, которые я заказывала больше для развлечения, чем поедания. Хотя мои надежды, что мидии он выплюнет не оправдались, они ему зашли, в отличии от суши, которые он глотал не жуя, а потом сдерживал рвотные позывы, когда я как ни в чём не бывало рассказывала ему про глистов. Да, я нагло мстила за рассол.
Виктор на связь не выходил. Точнее общался исключительно с моим надзирателем, который периодически за что-то получал от своего шефа. Мне на него не жаловался, хоть я и предлагала. Мне новый телефон так и не предоставили, что ничуть не расстроило. Нужные номера я помнила наизусть и в гаджетах важной информации не хранила. В перерывах от учёбы развлекала себя как могла, сделав из Шмеля пособие для опытов, который получше меня знал, когда человеку хана, если его пырнули заточкой в определённую область на теле. Зато я оторвалась, когда напугала его своими подозрениями на аппендицит, пальпируя низ татуированного живота надзирателя с встревоженным видом, с красочным описанием наихудшего исхода. В общем, образовательный процесс шёл полным ходом и мои знания русского мата расширились, как и глаза Шмеля, когда я повторяла особенности пресловутых женских дней, вслух, пока он пытался без звука посмотреть какой-то футбольный матч.
После двух безвылазных недель Шмелю поступило распоряжение от Виктора вывести меня в люди. Понятия не имела зачем, но по грустному взгляду моей няньки, да я его немного повысила, сразу стало ясно, что если не послушаюсь, кое-кого ждут склады. Не знаю, почему все их так не любили, но Шмель настаивал, что лучше возиться со мной, чем сходить с ума там, отстреливая крыс. Когда он впервые это произнёс ему пришлось уточнять, что реальных крыс, а не предателей, о которых я подумала, уточнив, что всё не так уж плохо. В итоге мы притащились в один из клубов города, крайне странное место для моего выгула. Нет, я не ханжа, но полуголые девушки, танцующие под потолком, всё же немного напрягали.