– Боже! Скорее, Жилль, грейте воду, и пусть Яника принесёт на кухню мои зелья. Ульф, – и я коснулась его щеки, не понимая, почему он не смотрит мне в глаза. – А где Йан?
Мужчина поднял голову, и я замерла, предчувствуя столь огромную беду, что та просто не могла поместиться в одном усталом сердце.
– Его нет, сааф. Погиб от удара в сердце и упокоился на дне Глотки.
Рука моя упала, дыхание застыло на губах. Я уставилась на истерзанный доспех мужа, видя, как плывут окровавленные звенья кольчуги, но невероятным усилием смогла протолкнуть горе в самую глубину души.
– Да будет он благословенен в стране света… – Подавилась горечью слёз и крепко взяла мужа за плечо: – Пойдем. Тебе нужно тотчас обработать раны.
Он кивнул, но смог сделать только два шага: вычерпал себя. Матти подставил плечо, и вместе мы кое-как добрались до тёплой кухни, где уже устраивали раненых.
Я с величайшей осторожностью раздела мужа, понимая, что если разрыдаюсь сейчас – потеряю и его. У Ульфа было несколько глубоких порезов, и несколько ран от стрел, которые он, очевидно, вытащил сам. Но мужчина как будто не чувствовал боли. Он сидел неподвижный, словно заснувший, и в глазах не было жизни.
Я промывала его раны не только водой и травами, но и редкими каплями слёз. Потом зашивала, надеясь только, что не причиню ему лишней боли. Рыдать было нельзя, но и совсем сдержать горькую влагу я не могла. Мёртв. Ушёл. Мой сон сбылся. Будь проклят Гацерос и вся та тьма, что унесла сотни жизней!
– Нуала, – тихо сказал старший, – пожалуйста, помогли всем, кому сможешь.
– Конечно! Тебе лучше отдохнуть, – выговорила я. – Поспи, мой волк.
– Я останусь с друзьями.
– Да. Я о вас позабочусь.
Ульф ничем не мог помочь мне, и он прикрыл глаза, лишь изредка чуть вздрагивая от боли. Я закончила перевязку и осторожно уложила мужчину, укрыв одеялом.
– Всё будет хорошо, любимый. – Коснулась губами его щеки, и он посмотрел мне в глаза.
– Иди, сааф.
Я поднялась и огляделась: Лэйт, Жилль и другие женщины промывали и перевязывали раны, устраивали оставшихся по тёплым углам.
Никогда не забуду это страшное чувство обречённого отчаяния: Драгнур был полон мёртвых. Матти, Орти и остальные омывали и устраивали их на покрывалах, остальные помогали, кто чем мог. Тихо плакала в уголке Яника: её знакомого красивого волка принесли бездыханным, изрубленным.
– Мы справимся, – кивнул мне Матти. – Спасибо.
Он знал, о чём я хочу спросить. Я вернулась в кухню и занялась всеми, в ком ещё теплилась жизнь. Большинство из них были серьёзно ранены, некоторые не приходили в сознание. До самого утра мы с женщинами врачевали воинов, пытались напоить их, согреть, утешить. Я то и дело подходила к Ульфу, и в итоге уснула у его ног, обняв колени супруга.