Когда вернулась домой под утро, дядюшку, того самого, такого любимого и родного, я уже не застала.
Вместо полного сил, зрелого мужчины у постели посвежевшего, румяного мальчика с мерным, ровным дыханием сидел сгорбленный, седой, как лунь, старик.
Чего мне стоило не сползти по стенке и не сесть прямо там, где стояла, не заорать, не закатить истерику, или, наоборот, не обернуться и не унестись обратно в лес. только я знаю. Внешне я вообще не проявила никаких эмоций. В ступор впала, ну ровно, что та статуя.
Потому что внешняя... дряхлость... шерпы, ну что за паскудное слово!.. это было меньшим злом из всего, что случилось с самым родным, самым близким мне человеком.
Изгоняя Серую Хмарь из костей Ивасика, дядюшка отдал весь свой чародейский дар.
И это было самым ужасным, самым болезненным!
Ведь мог меня, в конце концов, приобщить!..
Нет, досуха осушить чародея почти невозможно, и, даже если это произошло, силу можно вернуть, главное, знать, как это сделать. С этим у нас с дядюшкой проблем не было. Но мало знать ритуальную составляющую, для серьёзных магических процессов нужны артефакты, зелья, снадобья. Или, в нашем случае, их составляющие. А они дорогие -жуть.
Собственно, как и восстанавливающие снадобья для Ивасика. Серая Хмарь покинула тело мальчика, но до того подтачивала детское здоровье целых три года.
Неизвестно было, удастся ли вообще мальчику когда-то встать на ноги.
.С появлением в доме мелкого хлопот, конечно, прибавилось, но оказался он таким светлым, таким хорошим, что уже спустя пару дней я не понимала, как до того мы жили без Ивасика.
Мелкий радовал - уверенно шёл на поправку, я же бралась за любую работу в окрестных вёсках, добывая так нам необходимые сугримы. Дядюшка тоже работал. Причём, как и прежде, взвалил на свои плечи столько, что казалось, и невозможно страсть такую вытянуть-то. Он по-прежнему пользовал селян, лечил их хвори да травмы, исцелял скот и землю, готовил зелья да порошки, которые расхватывались сельскими жителями, как горячие пирожки.
Огромной радостью для нас было, когда Ивасик пополз. Сам. Без хитрых дядюшкиных приспособлений. С тех пор мелкий взял на себя заботу по дому. Вообще, всю. Он прибирал в избе, готовил, чинил сети да снасти, чистил да чинил домашнюю утварь.
В общем, жизнь, несмотря на то что стала сложнее, стала куда счастливее и богаче и именно об этом я рассуждала однажды, лежа у настежь распахнутого окна в лунную ночь.
Ночная свежесть ласково целовала меня в щёки, звёзды подмигивали и улыбались.
Потому я не сразу насторожилась, когда услышала голос Ивасика: