- Дядя?!
Мужчина в зелёном плаще, с ну очень знакомым суровым выражением лица и не менее знакомыми тёплыми искорками в глазах, помахал мне посохом, увитым подвижной лозой. Дядюшка на карточке был молод... Даже виски седина ещё не тронула... Я вопросительно подняла взгляд на ведунью.
- А меня не узнала? - улыбнулась Маланка, подпирая рукой щёку.
Я перевела взгляд на карточку и недоумённо покачала головой.
- Да вот же, - хохотнув, Маланка тыкнула пальцем в пухлощёкую девчушку с косичками и изумительными чёрными глазами.
Точно! Глаза! Эх, мне бы приглядеться получше...
- Юсуф в нашей школе наставником был, - ну очень знакомо-мечтательным тоном произнесла ведунья. - Сколько ему ни предлагали школу возглавить -ни в какую. Ему с нами, со школярами всегда было интереснее. И это чувствовалось, знаешь. Ученики его обожали. А я... - ведунья виновато пожала полными плечами. - Я с первого взгляда в него втрескалась. Так, знаешь. насмерть.
Ведунья поджала губы и, виновато улыбнувшись, отвела повлажневший взгляд в сторону. Передо мной замелькали другие карточки.
Дядюшка не менялся, разве что складка между его бровей стала глубже, словно мучила наставника лесной друидской школы некая назойливая мысль. Черноглазая же девочка росла, становилась настоящей красавицей. С самого детства Маланка упорно не соответствовала общепринятым канонам красоты: уж на кого-на кого, но на хрупкую изнеженную леди, которых так любят изображать на своих полотнах живописцы, ведунья никогда не походила. В ней всегда и всего было. чересчур. Форм, объёмов, роста. Впрочем, и за селянку её разве что слепой принял бы, потому как не бывает таких рослых да статных селянок, впрочем, не встречается у них и такой гладкой и ровной, будто фарфоровой, кожи. Далеко не каждая леди такой похвастается. Но главным украшением Маланки - дядюшка был прав - были её глаза. Взгляд ведуньи обжигал, дурманил. Настораживал и тревожил. Сулил что-то, скрытое в тёмной комнате. Что-то, что до зарезу становится необходимо, стоит лишь разглядеть намёк на это самое в чёрных влажных глазах напротив. При этом, что ж это за диво такое, ты забываешь сходу, тонешь, как несчастный путник в дурмане, насылаемом феями.
- Я тогда главного лесного бала не дождалась, - сказала Маланка и улыбнулась снова, но на этот раз как-то невесело. - О Юсуфе знаешь, сколько нас, дурочек влюблённых, мечтало? Только и разговоров в девичьих было. Не заснуть! Круг мне, значит, оставался ещё до конца обучения.
- И вы ему признались, - тихо сказала я, когда Маланка замолчала.