В два часа пополуночи послышался слабый шорох: Петька вскрывал дверь. В этом деле он достиг совершенства: замки слушались его мгновенно и беспрекословно. Три тёмные тени осторожно проникли в дом: Федот взял с собой лишь одного подельника, второй остался на стрёме, Петьку они заставили пойти с ними. Оглядевшись, пройдя осторожно в гостиную, они направились к лестнице, и тут зажёгся свет и раздалась команда поднять руки и сдаваться. Негодяи увидели направленное на себя оружие, Федот со словами: «Ах, ты, паскуда!» – набросился на Петра, и они с грохотом скатились с лестницы. В следующий миг в дверь ворвались полицейские, и через пару минут, невзирая на отчаянное сопротивление Федота и его дружков, всё было кончено.
Когда их выводили и сажали в колымагу, прокурор подошёл к Федоту и сказал:
– На сей раз я добьюсь для тебя смертной казни, даже не мечтай, что тебя спасут!
– Не кажи гоп, покеда не прыгнул, прокурор! Поглядим, чей верх будет!
Петьку тоже связали и посадили в телегу, дабы соблюсти конспирацию, но Тёмный сказал ему:
– Всё, паря, прощайся с жизнью, пришьют тебя, где б ты ни сховался! Но сперва матерь твою порешат, это я тебе обещаю!
Петька молчал, хотя душа его рвалась от беспокойства. Он не был уверен, сможет ли прокурор защитить его мать, как он просил, и не знал, сможет ли он спастись сам…
Последующие события развивались так, как предсказал Стёпа: Федот мгновенно со всеми потрохами сдал Петьку, рассказав, что он известен как Везунчик с Хитровки, и посвятил следователя во все тонкости Петькиного ремесла. После этого полиция, обрадовавшись, повесила на Петра все имеющиеся в наличии нераскрытые грабежи и начала выбивать из него признания…
На одной из очных ставок Тёмный сказал Петру:
– Если уж мне погибать, то я и тебя за собой потащу; такие жернова тебе на шею навешу – вовек не выплывешь!
Александр Ипатьевич бросил все силы на ужесточение приговора Федоту и одновременно – на смягчение Петьке. Сначала он потребовал, чтобы из него прекратили выбивать показания, а затем начал деятельность по снятию с него заведомо ложных показаний. Федоровский попросил своего хорошего приятеля Николая Евстафьевича Колобушина, адвоката, взяться за это дело и подробно обрисовал, в чём суть проблемы.
Об отпуске прокурору пришлось забыть, да и Лиза была с ним вполне солидарна: для неё отдых не в радость, пока она не узнает о Петькиной судьбе. Один Дивов был недоволен тем, что они не поехали на дачу, поскольку предвкушал прогулки при луне, сладостные объятия и поцелуи на берегу озера и прочая, прочая, прочая. Всех этих радостей его одномоментно лишили, да и Лиза была сама не своя, все её мысли и разговоры крутились только вокруг злосчастного Петьки, так что Дивов как-то даже не выдержал и строго ей сказал, что больше не хочет слышать об этом проходимце. Лиза замолчала на полуслове и послушно согласилась, благо у неё теперь был другой собеседник – Лариса, которую они взяли в дом в качестве прислуги, – так было спокойнее для всех: и для Петьки, и для Лизы, и для самого прокурора, ощущавшего ответственность за их судьбы. Одному Дивову это было не по душе, но по данному вопросу его мнение никого не интересовало. Около дома Федоровских денно и нощно дежурил наряд полицейских, так что они чувствовали себя в относительной безопасности.