– Сегодня с ней дочка была, Маруся. Хорошенькая! – шепнул ему Санька. – Губки алые, глазки голубые, коса до пояса!
– Сколь годов ей?
– Должно пятнадцать иль четырнадцать.
– Понравилась?
– Очень! – Санька улыбнулся. – Ты обещался рассказать!
– О чём?
– О той, кого ты звал в бреду. Кто она?
– Лизавета Александровна… – вздохнул Петька. – Ну, слушай.
И без утайки рассказал нехитрую свою историю.
– Теперь ты знаешь, каков я, – добавил он. – И как сюда попал. Может, пожалеешь, что от розги меня спас?
– Петруш, ты что! – шёпотом возмутился Саня. – Ты же святой!
– Святой вор? – хмыкнул Петька.
– Ты за любовь пострадал! А здесь – и за меня! Все грехи свои искупил!! Да я за тебя теперь молиться всю жизнь буду!
– Тише, тише, – приостановил Санин энтузиазм Пётр. – Знаешь что?
– Что?
– Подорву я отсюда скоро.
– Бежать хочешь?!
– Не будет мне житья. Майор этот… он меня в покое не оставит, а я Саня, долго терпеть не смогу. Нетерпеливый я! Не люблю, когда меня оскорбляют.
– Я с тобой! – тут же решился юноша.
– В тайгу? – Петька внимательно посмотрел на него. – Не сдюжишь! Да и зачем тебе? Мне четыре года осталось, а здесь я уже три – невмоготу! А тебе всего три года дали – не рыпайся, доживи спокойно!
– Я…
– А потом, я – вор, а ты честный парень, тебе не след сюда вертаться. Не след!
– Я пойду с тобой! И не отговаривай меня! – заявил Саня безапелляционно.
– Ну, ладно. Утро вечера мудренее, спать давай. Покойной ночи!
– Покойной ночи, Петруша! Тулупом накрыть тебя?
– Отвяжись! Сам укроюсь, если надо будет!
– Ну спи, спи!
Как только в кордегардии около острожных ворот проиграли зорю, каторжане, ворча, стали просыпаться. Выстроилась очередь к ведру с водой для умывания. Пётр, спустив ноги с нар тоже было собрался пойти умыться, как внезапно с ковшом подскочил Саня:
– Вот, Петь, умойся!
– Ты эдак совсем меня избалуешь, – проворчал Петька. – Я, чай, не инвалид какой!
Но всё же умылся, потом позавтракал квасом с хлебом, который опять-таки притащил ему его верный паж, и все вышли из казармы на поверку. Построившись в два ряда, дождались приставов, инженерных чинов и кондуктора, который рассчитал арестантов и направил их партиями на разные работы. Кроме Петра.
– Тебе, Иванов, особый урок на сегодня, – сказал Михей Фролыч, кондуктор. – Лично от господина майора Овсянникова.
– Ты пойдёшь с партией на кирпичный завод. Будешь тоже делать кирпичи. Но твой урок – не двести штук, а триста. Понятно?
– Чего ж тут не понять.
– Михей Фролыч! – откуда-то из-за спины выскочил Саня. – Триста кирпичей?! Да он и до завода-то не дойдёт: только вчера из гошпиталя выписали! Вы поглядите на него: в гроб краше кладут!