Как Паше это удалось, для меня, наверное, навсегда, останется загадкой. Но в тот момент в моём сознании смешалось всё. Мой оркестр одновременно исполнял весь цикл опер “Кольцо нимелунга”. Смешались Минские соглашения, северный поток, обязательная добровольная вакцинация. Какие-то зигхующие вагнер геи и санкции какого-то баран бэо. Борьба с коррупцией, сквозное воспитание патриотичности молодёжи и переход на коренную латиницу. Соглашения, противоречащие договоренностям, договорённости с врагами отечества и невозвратные кредиты МВФ. Какая-то война, которую мы ещё не проиграли, но обязательно победим, если она начнётся.
Оказывается, Паше хорошо разбирался не только во внутренней политике, он хорошо понимал и проблемы внешней и, можно сказать, знал в лицо и всех наших иностранных партнёров и союзников, а главное, их истинные намерения. Теперь мне понятно, почему он вызывал такое всеобщее раздражение своих политических оппонентов. А в студии как раз присутствовали лучшие из лучших, можно сказать, политическая элита. Знаменитый ведущий кого ни попадя на своё ток-шоу не пригласит. И вот один из таких “лучших”, когда-то в недавнем прошлом тоже молодой перспективный политик, можно сказать, “продавший” ради своей карьеры своего отца далеко не за медный грош, и сейчас сам, будучи уже элитой, а туда, к слову, как бы других и не принимают. В общем, он, по молодости лет, не выдержав нервного напряжения политической дискуссии, вытянул вперёд свою правую руку, положил посередине запястье левой и согнул в локтевом суставе, вытянув при этом зачем-то ещё и средний палец правой руки. Таким образом, он хотел показать одному из рядом сидящих с ним оппонентов своё несогласие с его мнением. Как впоследствии объяснял сам политик, это был объединённый жест восточной Европы, который в свою очередь соответствует курсу евро интеграции, и никак не может рассматриваться как предосудительный.
Этот жест, если я правильно понял, оказался ещё и сигналом к последнему акту. Ибо мой оркестр сразу перешёл к эпическому исполнению вальпургиевой ночи из оперы” Фауст”. Действие разворачивалось, можно сказать, масштабное и обещало стать феерическим. Говорили все и одновременно, не обращая никакого внимания на умышленно слабые замечания ведущего. Ругань и прямые оскорбления в студии сопровождались конкретными политическими аргументами. Некоторые вопросы и реплики носили уже совсем личный характер, особенно когда касались состояния здоровья. Повышенные тона иногда переходили в крик или визг. Среди всей этой кутерьмы я отчётливо заслышал знакомый нетрезвый голос Паши и его фирменное “а ты про шо”, “а ты звидки знаешь”. Это была единственная радостная весточка от моего здравомыслия за весь этот сумасшедший вечер, которая, к моему сожалению, просуществовала недолго. Её окончательно омрачил чей-то неприятный голос за моей спиной: