Ирджо ударил кулаком по камню. Отошел и стоял поодаль, пока не начали спускаться сумерки, а морось и туман поглотили видимость.
– Иди в караулку, Таале, я приду позже.
Отец и правда вернулся, просил беглый взгляд на карту – не увидел красных пятен опасности и сел. Таале примостился рядом и грустно доедал пряник. Потом задремал.
… потом пришли крики.
– Долина Фариона горит! Синие! Бегите!
Таале выскочил вместе с мужчинами на улицу – сквозь предрассветный мрак и пробивалось зарево. Резко кричали птицы. Где-то в высоте летел горный орел.
– Но карта, – побелевшими губами сказал второй офицер. – Ирджо, ты видел что-то?
– Нет, – сипло ответил отец. – Я не смотрел на нее.
Город горел.
«Из-за меня» – маленький мальчик на перевале смотрел на летящих, напуганных горных птиц. Вот если бы он мог видеть, как орел… Он бы знал заранее…
Фарион отстояли. Синие не смогли прорваться. Но это была самая большая и кровавая стычка со времен войны. Сгорело пол-города и больница
Отец отправил его в столицу к родственникам и покончил с собой, не дожидаясь приговора военного суда.
Уже после Таале Вааль узнал, что не виноват в том, что карта отказала. Просто Мастер Иваров использовал не ту глину и недопек изделие. Устал, подумал, что сработает. Карта и работала – вместо гарантированного года – всего два месяца.
Но в том, что отец отвлекся и не увидел, отказался смотреть на карту… в этой вине Таале Вааль себе не отказывал.
Каждый раз, создавая волшебного орла, он помнил горящий Фарион. Если бы он только карта не сломалась. Если бы только он не расстроил отца… Если бы…
Он всю жизнь разменял на птиц, которые стерегли границы. Птиц, чей взгляд видели люди. Что видел орел – то видели и люди на живых картинах-экранах. Птицы жили десятилетиями. Должны были. Он все делал идеально. Лишь бы не было войны.
***
– Простите, Мастер Вааль.
Рядом сел непутёвый ученик. Вааль подобрал его в окрестностях Фариона пару лет назад. Эрик напоминал ему самого себя – упорный, наивный и честный.
…он просто не знал боли, понял Вааль. И в этом виноват его мастер, а не он сам.
– Эрик, послушай, – он повернулся к ученику. – Ты – Гончар. Это значит, что ты можешь умереть в любой момент. Ты это знаешь, мы все знаем – и нам все равно. Но представь, что от твоей ошибки сгорел бы твой родной Фарион.
Юноша замер.
– Представь. Огнь ползет по домам и больнице… Люди кричат. Помни…. Помни о Фарионе.
Старик пошел домой, оставив юношу думать.
В конце концов, в незнании виноваты не дети, а старики, которые устастают учить или бояться вспоминать.
Не потеряться